– Ну, так, посмотри же. Вот чудак – человек. Я тут весь извелся ожидаючи.
– Ладно, только проверю, не скисло ли вино.
– Все шутки шутишь, не хорошо это, не по-братски одному пить.
Али, однако, не шутил. Он вытащил пробку и наклонил бочонок, поставив его сначала на постамент. Сделал один глоток, а затем, убедившись, что оно не испорчено, еще несколько.
– Хорошее вино, – крикнул он.
Но Егор не ответил.
– Ладно, – сказал себе Али, – еще обидится.
Он взял медный кувшин, стоявший на скальном уступе, подул в него, вытряс на всякий случай, затем наполнил вином, привязал веревку и крикнул:
– Тяни!
Подняв кувшин, Егор спросил:
– Это что, все, что там осталось из сокровищ?
– Нет, это тебе, чтобы скрасить время ожидания.
– Ты бы лучше не тянул это самое время. Неровен час, случится что.
– Да иду я уже, иду, – отозвался Али.
Сундуки были на месте. Али открыл их все поочередно – дорогая одежда, золото, оружие. Он выбрал два кинжала с драгоценными рукоятками, один положил в хурджин, другой прицепил к поясу. Затем набил хурджин золотыми монетами, привязал к нему веревку и подергал за нее, подавая знак. Егор вытянул хурджин наверх.
– Вот это другое дело, – обрадовано крикнул он, – лови веревку. Этого нам надолго хватит. Обвязывайся, я тебя вытащу.
– До Индии путь неблизкий, – возразил Али, – возьмем еще немного. Бросай хурджин.
– Не надо, вылезай, темнеет уже.
– Не перечь старшему. Вряд ли мы сюда еще когда-нибудь вернемся. Впрочем, хурджин бросать не надо, здесь этого добра хоть отбавляй.
Али стал рыться в ворохе вещей, разыскивая подходящий мешок. Найдя один небольшой, вывалил содержимое, а это были куски тростникового сахара, и пошел в сокровищницу.
Наверху Егор зачерпывал полную ладонь золотых монет и высыпал их обратно. В этот миг он вспомнил о своей сестре и усмехнулся:
– Отвезем ей приданое, чтобы ее раджа не забывал, с кем имеет дело.
Он приложился к кувшину с вином, затем встал, выпрямился во весь свой богатырский рост, оглядываясь вокруг. На землю стремительно опускались сумерки. Он отпил еще вина и вдруг почувствовал какое-то движение. Горизонт едва заметно, но смещался.
«Что это, – удивился Егор, – у меня кружится голова. С нескольких глотков, может быть в этом вине дурман». Он наклонился, чтобы поставить кувшин и с ужасом обнаружил, что едет скала, на которой он стоит. Расщелина, куда свисала веревка, была уже наполовину меньше, и щель продолжала уменьшаться.
Видно, таинственный механизм в силу каких-то причин пришел в движение. Егор бросился к клиньям, налег на деревянные жерди, пытаясь удержать скалу. Но чудовищная сила продолжала выдавливать клинья, и вскоре скала схлопнулась, заживо погребя Али. О том, что здесь была трещина, указывала только зажатая в ней, сплюснутая до толщины бумаги, веревка. Егор оцепенел – это относилось к разуму. Руки же его продолжали терзать скалистую породу. Он бил куском гранита по железному шкворню, пытаясь вогнать его в то место, где была трещина. Но все было тщетно. Разбив в кровь руки, он бросил это бесполезное занятие и стал, тяжело дыша соображать, как обстоит дело.
– Сразу он не помрет, у него есть воздух, вода, – вспоминал Егор, – еда, и даже вино. Черт, умеют же люди устраиваться. Как же ее раздолбать-то. Во всяком случае, здесь понадобиться инструмент посерьезней. Егор лег на то место, где была трещина, и закричал:
– Али, ты меня слышишь?
Али его не слышал, он стоял, задумчиво дергая веревку, свисающую с потолка пещеры, говоря себе: «Что бы это значило»?
– Самое время повесится, и, как удобно, – наконец сказал он вслух, продолжая дергать за веревку, и закричал: – Эй, друг, что за шутки? Однако ответом ему была гробовая тишина. Чем-то знакомым ему повеяло ему от этой ситуации. Ну, конечно же, Али-баба. Вот так вот шутки шутить. Как там звали старшего брата? Касим, сим, сим-сим, точно сим-сим открой дверь. Эй, просо, ячмень, горох. «Ладно, – подумал он, – не будем горячиться, сделаем передышку. Выпьем вина, чтобы прояснить сознание».
