– Рита, дай поесть нашим гостям. – распорядился монах. – А потом постели им в приделе храма. Я сейчас подойду.
– Идите за мной, господа, – предложила Рита.
Она привела их в пристройку храма и усадила за стол.
– У меня есть рис с тушеными овощами, и еще могу угостить вас чаем.
– Хорошо, хозяйка, – ответил Егор, – давай, что есть и не спрашивай. Дареному коню в зубы не смотрят. Хотя, может быть, у вас найдется вино.
– Вино есть, только очень крепкое, пальмовое. Но я должна спросить у настоятеля.
Рита улыбнулась.
– Зинат очень хорошая, – сообщила она, – я ее любила. И ее сына тоже. Когда увидите ее, скажите, что у меня будет ребенок. Она обрадуется.
– Непременно, – ответил Али, – значит, у нее мальчик.
– Я уже догадался, – сказал Егор.
Послушник, сидевший напротив, переводил взгляд с одного на второго.
– Ты тоже останешься с нами? – спросил у него Егор, – оставайся, без тебя нам сложно будет завтра найти дорогу к твоему храму.
– Не останусь, мне настоятель не велел. А дорогу вы легко найдете. Как мы шли сюда по тропе, так и обратно вернетесь.
– Какой сообразительный мальчик, – заметил Али. – Спасибо тебе. Возвращайся, пригляди за нашей лошадкой.
– А монетку на счастье дадите? Мне ведь еще за лошадкой приглядывать, кормить ее надо будет.
– Егор, дай ему монетку, – попросил Али.
Егор дал послушнику серебряный дирхам. Мальчик простился и пошел к воротам, огибая храм. Стал накрапывать дождь.
– Промокнет парень, – заметил, глядя ему вслед Али.
– Не сахарный, не растает, – сказал Егор, – ничего с ним не станется, теплынь стоит. Ты лучше о себе думай.
Али принялся за еду, но заметил, что товарищ сидит неподвижно.
– В чем дело? – спросил он.
– Жду настоятеля, – ответил Егор, – без него кусок в горло не лезет.
– Может быть, не будем пить сегодня, – сказал Али. – Неровен час, Пракаш нагрянет.
– И, что же воздержание спасет нас от его происков? – скептически спросил Егор.
Али помолчав, сказал:
– Султан Джалал ад-Дин много пил в ту ночь, когда я был у него, а наутро, когда на лагерь напали татары, он едва стоял на ногах. Я видел, как слуги под руки вывели его из шатра и усадили на коня. В ту ночь ему чудом удалось спастись. Он погиб на следующий день.
– Уже будучи трезвым, – сказал Егор, – а когда он был пьян ему удалось спастись.
– С тобой невозможно разговаривать, – вздохнул Али. – Вон идет настоятель.
Шано шел к ним, держа над головой зонтик.
– Святой отец, – сказала Рита, – наши гости просили вина.
– Что же ты меня ждешь, подай немедленно, родственники Зинат самые желанные гости для нас. Даже теперь, после того, как она ушла, люди все равно продолжают к нам приходить, в надежде, что она вернется. Благодаря ей, дела нашего прихода идут хорошо. Ее танец – это было что-то божественное!
– Он говорит о моей сестре? – вполголоса спросил Егор.
– О ком же еще.
Рита поставила на стол круглую глиняную флягу и две чашки. Настоятель собственноручно наполнил их.
– А вы, святой отец? – спросил Али.
– Благодарю, я не пью вообще.
– А мы не нарушаем ваших обычаев?
– Главное, чтобы их не нарушал я, а вам дозволено. Вы мои гости, пейте на здоровье. Сегодня службы нет, так, что вы в любом случае ничего не нарушаете.
– Ваше здоровье святой отец, – сказал Егор, – это первый случай в жизни моей сестры, что она попала в хорошую компанию. Как правило, из общества, куда ее заносила судьба, ей все время приходилось спасаться бегством.
– За добрые слова спасибо, но справедливости ради должен заметить, что отсюда ей тоже пришлось уносить ноги.
Егор засмеялся.
– Ну что ж, от судьбы видно не уйдешь, на роду видно так написано.
Он выпил, сдвинул брови, едва не задохнулся. Али с ужасом смотрел на его лицо.
– Пей, пей, – выдохнул, наконец Егор, – эта брага то, что надо, забористая.
Али покорно кивнул и стоически выпил, и когда обрел способность говорить, сказал.
– Очень крепкое, вы называете это пальмовым вином, по-моему, это самый настоящий арак.
Рита пожала плечами, участливо глядя на гостей. Настоятель ничего не сказал, он лишь улыбался.
– Ешьте пожалуйста, – попросила Рита, – это вино очень сильно бьет в голову.
Друзья принялись за еду. Между тем, дождь усилился, капли барабанили по соломенной крыше.
