Патрик заерзал на стуле. Этот стул был не особенно удобным, и полицейский уже чувствовал, как у него затекает поясница. Он бросил взгляд на своего молодого коллегу, который самозабвенно записывал «лекцию», а потом снова обратился к Струверу:
— Почему были выбраны именно эти девушки, как вам кажется?
— Думаю, речь идет о сексуальных преференциях преступника, — сказал Герхард. — Юные, «неиспорченные» девушки, не имеющие сексуального опыта. Кроме того, юную девушку легче контролировать и запугать, чем взрослого человека. Думаю, тут сумма этих двух факторов.
— Имеет ли значение, что они похожи внешне? У них у всех темные волосы и голубые глаза. Преступника привлекает именно это? — продолжил расспросы Хедстрём.
— Вполне возможно. Вернее, весьма вероятно, что это имеет значение, — согласился эксперт. — Жертвы могут напоминать преступнику о ком-то, и тогда его действия направлены против того, другого человека. Тед Банди — наглядный пример. Большинство его жертв были похожи друг на друга — и напоминали его бывшую девушку, которая его отвергла. Через своих жертв он мстил ей.
Мартин, все это время внимательно слушавший, подался вперед:
— Вы упомянули, что жертвы выполняют определенную функцию. В чем назначение тех ран, которые были у Виктории? Зачем преступнику делать такое?
— Как я уже сказал, вполне возможно, что жертвы напоминают какую-то значимую для преступника личность. И, учитывая характер повреждений, мне кажется, что цель — дать ему чувство контроля. Отняв у девушки эти органы чувств, он мог полностью контролировать ее.
— А разве не достаточно было просто держать ее в плену? — спросил Молин.
— Для большинства преступников, жаждущих контроля над своими жертвами, этого оказывается достаточно, но этот пошел еще дальше. Вдумайтесь: у Виктории были отняты зрение, слух и вкус, она оказалась заключена в темной безмолвной комнате, без возможности взаимодействовать с другими. Тем самым злоумышленник создал живую куклу.
Патрик почувствовал, как мурашки пробежали у него по коже. То, что говорил ему его собеседник, казалось таким диким, словно было взято из фильма ужасов, однако это была реальность. Полицейский задумался. Хотя все услышанное им представлялось интересным, трудно было сказать, как это может помочь в продвижении следствия.
— Исходя из всего того, о чем мы говорили, — произнес он, — у вас есть какие-нибудь идеи, как нам надлежит действовать дальше, чтобы найти этого человека?
Несколько мгновений Струвер сидел молча — кажется, специалист размышлял, как лучше сформулировать то, что он намеревался сказать:
— Возможно, я возьму на себя определенную смелость, но я бы сказал, что жертва из Гётеборга, Минна Вальберг, представляет особый интерес. Она несколько иного происхождения, чем другие девушки, и к тому же единственная, с которой злоумышленник открыто показался на людях.
— Мы не знаем точно, был ли в той белой машине преступник, — подчеркнул Патрик.
— Совершенно верно. Но если мы допускаем это, то очень интересен тот факт, что она села в машину добровольно, — заметил Герхард. — Мы, конечно, не знаем, каким образом были пойманы другие девушки, но то, что Минна сама садится в машину, указывает: водитель либо производил впечатление неопасного, либо она знала его и не боялась.
— Вы хотите сказать, что Минна знала злоумышленника? И что он имеет отношение к ней или к той местности? — уточнил Хедстрём.
Слова Струвера как нельзя лучше совпадали с его собственными мыслями — Минна отличалась от всех остальных.
— Не факт, что он ее знал, но она могла его узнать. То, что его видели, когда он подобрал ее, чего ему удавалось избегать во всех остальных случаях, может свидетельствовать о том, что он был у себя дома и расслабился, — предположил социолог.
— Разве дома он не должен был быть особенно осторожен? Ведь риск быть узнанным гораздо больше! — возразила Эрика, и супруг бросил на нее одобрительный взгляд.
— Да, чисто логически так и должно было быть, — согласился Струвер. — Однако мы, люди, далеко не всегда ведем себя логично, а привычки и стереотипы сидят в нас очень глубоко. Он наверняка почувствовал себя более раскованно в привычной обстановке, и тогда риск ошибки стал выше. Вот он и совершил ошибку.
