С коммунистической точки зрения такие идеи таили в себе достаточную опасность; в то время как коммунизм мог допустить на какое-то время в основе своей антипатичные ему формы, он не мог позволить, чтобы его собственные формы использовались как прикрытие для развития независимой идеологии. Похоже, Сталин, который настаивал на самом строгом соблюдении всех соответствий, принялся сокрушать «отклонение» украинцев в национальном вопросе, как только его власть набрала достаточную силу. Действительно, первые шаги в этом направлении были сделаны уже в 1927 году. Крупная атака развернулась, однако, в 1930 году – это были увольнение Грушевского с его академического поста (в 1929 году он был академиком АН СССР. – Примеч. пер.) и репрессии против его научного журнала «Украина». Наряду с атаками, которые развернулись против представителей интеллектуальной жизни, включая некоторых преданных марксистов, подобно историку Яворскому, выступавшему за независимое развитие Украины, прошли суды над учеными, обвиненными в принадлежности к подрывной лиге освобождения Украины[27]. Вряд ли случайно, что эта кампания преследований явилась простым совпадением по времени с коллективизацией сельского хозяйства на Украине. Во многих отношениях образование колхозов (по-украински «колгосп») ударило по украинскому крестьянину гораздо сильнее, чем по российскому. Первый был в основном более зажиточным, и, следовательно, терять ему было больше; кроме того, отсутствие традиционной общинной сельскохозяйственной организации на Украине делало для него новую систему более чуждой и отталкивающей.
Похоже, именно украинское крестьянство составило огромную, если не преобладающую часть тех несчастных миллионов людей, депортированных как «кулаки» в Сибирь или Казахстан либо в голодные жалкие трущобы разрастающихся советских городов. Очень вероятно, что эта ситуация породила потенциальную основу для национального восстания, которую создавал экономический и социальный гнет со стороны иностранных правителей подобно тому гнету, что существовал до войны со стороны польских и русских правительственных чиновников и землевладельцев. Коммунисты часто были вынуждены опираться на неукраинских – русских и еврейских – интеллектуалов, рабочих из городов, где они имели реальную поддержку, или людей, привезенных из самой России, чтобы выполнять планы коллективизации. Следовательно, вероятно, подавление националистической интеллигенции в это время носило, по крайней мере частично, характер превентивной меры, направленной на ликвидацию группы, которая сама по себе несла в себе ограниченную опасность, но могла бы оказаться реальной угрозой для коммунистов, если бы смогла использовать недовольство крестьян, чтобы обратить их к национализму.
В то время как в Советской Украине занимались подавлением четко выраженного национализма, несколько иное развитие событий имело место в Западной Украине. В Польше крайне националистическая политика поляков, которые славились шовинизмом и когда находились под властью Австрийской империи, стала носить еще более угнетающий характер по отношению к украинцам с восстановлением польского национального государства. Как было выше отмечено, соглашение Петлюры с поляками вызвало глубокое недовольство украинцев в Галиции. Хотя большинство националистов пытались сгладить критику против Петлюры лично, особенно после его убийства в Париже в 1926 году, большинство западных украинцев не поддерживали эмигрантское правительство Украинской народной республики. Западноукраинцы, напротив, пытались найти собственные подходы к проблеме поддержания украинского уклада жизни в условиях притеснения не тоталитарными, но нетолерантными иностранными националистическими правительствами.
Одним из предпринятых шагов было формирование законно признанных партий, которые проводили избирательные кампании и посылали своих представителей в Польский сейм, где те пытались защищать интересы этой группы населения в рамках средств, разрешенных правительством. Этот вид политической деятельности наряду с широким разнообразием работы, нацеленной на развитие украинской культуры и поддержание национальной самобытности, поглощал усилия весьма значительной части западноукраинской интеллигенции в двадцатых и тридцатых годах. В частности, в эту деятельность было вовлечено большинство людей старшего поколения, которое выросло в относительно мирных и стабильных условиях австрийского правления, затем круги, близко связанные с грекокатолической церковью, и большинство людей либеральных профессий. Хотя и существовало несколько мелких партий, которые имели авторитарные наклонности, большая часть политических сил этого рода была сгруппирована в Украинском национальном демократическом объединении (Українське національне демократічне об'єднання – УНДО), которое было определенно демократическим по характеру, в его программе перемешались католическая, либеральная и социалистическая идеологии. Его усилия увенчивались весьма незначительным успехом – от периодов относительно удовлетворительного сотрудничества с поляками до ожесточенного бойкота со стороны невыносимо репрессивного режима.
