УПА с точки зрения масштаба сопротивления достаточно эффективна, но возникает вопрос: каковы результаты ее деятельности? Несомненно, УПА в течение нескольких лет отвлекала на себя советские ресурсы, но столь же ясно, что это не подвергало опасности советскую систему и не являлось серьезным препятствием для ее материального прогресса. Следовательно, достижения УПА следует искать в области политики и психологии, однако на однозначное отношение они рассчитывать не могут. Действия УПА, особенно крупномасштабная партизанская война между 1944 и 1947 годами, ослабляли способность галичан противостоять давлению советской системы. Многие тысячи наиболее энергичных галицких молодых людей погибли (хотя УПА спасла некоторых потенциальных призывников от смерти на фронте), а значительная часть галицкого населения была сослана. Хаос, вызванный партизанским движением, разрушил социальную ткань, сломав таким образом сложившиеся нормы жизни и семейные устои, которые в иных условиях были препятствием для установления советского контроля. С другой стороны, можно говорить о том, что советская власть в любом случае полностью подчинила бы галицкое население, доказательством чего может служить проведение коллективизации и жесткое преследование церкви. УПА, возможно, ценой чрезмерных человеческих страданий оказала если и неосязаемую, но тем не менее чрезвычайно важную психологическую поддержку угнетенному населению. Она показывала, что есть альтернатива, хотя и отчаянная, подчинению тоталитарному режиму. Западноукраинское население увидело, что сопротивление потерпело крах; но многие люди должны были понять: если международные обстоятельства изменятся, результат может быть иным. Я предсказываю, что память о длительном вооруженном сопротивлении будет еще многие годы жить в сознании людей Западной Украины. Эта память стала главным компонентом основополагающего мифа о национальном самосознании в этом регионе. Западноукраинцы являются в некотором смысле людьми оторванными от других из того большинства, которое находится под коммунистическим правлением. Следовательно, лишь западноукраинцы имеют право судить, стоило ли сопротивление УПА стольких жертв.
Согласно одному из основных националистических источников самой поздней истории УПА, менее 10 процентов ее операций имели место в Волынской области (под Волынью и Ровно) между серединой 1946 и серединой 1949 года[822]. Даже если это соотношение не точно, другие свидетельства указывают, что волынские болота и леса для националистических партизан стали менее важны после ухода немцев. Несомненно, Карпатские горы больше подходили для партизанской деятельности. Низкий уровень активности националистических партизан в Буковине (Черновицкая область) имеет то же объяснение. Труднее, пожалуй, понять, почему националистические партизанские действия слабо проявлялись в Закарпатской Украине (Закарпатская область). Горная лесистая местность региона и ее близость к Венгрии, Словакии и Румынии, где в 1940-х годах коммунистический контроль был еще не полностью установлен, делали, казалось бы, Закарпатскую Украину идеальным местом для развертывания партизанских действий. Некоторые украинские источники утверждают, что действия УПА там были значительными, но ранее приведенные в главе данные указывают, что в Закарпатской Украине на протяжении 1946—1949 годов было проведено менее одного процента операций УПА. Значительное число советских работ, посвященных этой теме, также не упоминают о серьезной вооруженной оппозиции советской оккупации в области[823]. Хотя советские источники нельзя воспринимать как энциклопедию украинского национализма, в них присутствуют пространные комментарии националистической деятельности в районе, расположенном к северу от Карпатского региона, Закарпатская Украина просто не упоминается в контексте темы националистического сопротивления.
Раскол населения во время войны между «мадьярофилами» – теми, кто сотрудничал с венгерским режимом, – и украинскими националистами помог укреплению советского контроля в Закарпатье. Примерно в то же время произошел раскол между горячими сторонниками украинской культуры и теми, кто считал себя русскими. Представители последней группы в большинстве своем были православными, а не католиками, как украинцы. Эти разногласия обусловили снижение сплоченности сельского населения, которая, как отмечалось выше, была необходима для ведения успешной националистической повстанческой деятельности. Можно предположить, хотя вряд ли существуют свидетельства, что ОУН-М, действовавшая в Закарпатской Украине и на Буковине, отказывалась сотрудничать с УПА, в которой доминировала ОУН-Б.
