В 1954 году, когда эта книга была напечатана, прошло девять лет после окончания Второй мировой войны в Европе. На Украине за эти девять лет произошло множество событий. Соединенные воедино обстоятельные свидетельства эмигрантских источников, односторонние, но детализированные обвинения сталинских органов и разнообразные слухи создали размытую картину трагических событий. Без документальных свидетельств или надежной перепроверки, однако, было невозможно представить детальный, последовательный отчет о предшествующем десятилетии существования украинского национализма в пределах Советского Союза даже в заключительные месяцы войны.
При третьем издании «Украинского национализма» автор столкнулся с противоположной проблемой. Через сорок четыре года для подавляющего большинства читателей события Второй мировая войны были важны с исторической, а не личной точки зрения[810]. Анализируя национализм военного времени, необходимо учесть современные события. Фрагментарные свидетельства этих событий более разнообразны и существенны, чем те, что были доступны в начале 1950-х годов. Новые материалы настолько объемны, что потребовалась бы монография-экспертиза, не менее обширная, чем приведенная на предшествующих страницах, темой которой стал бы послевоенный национализм. К счастью, без этого можно обойтись, поскольку добросовестный вторичный анализ послевоенных свидетельств выполнит ту же задачу. Настоящая глава представляет собой скорее сжатое описание послевоенного развития украинского национализма, чем попытку серьезного исследования и оценки. Первичная цель состоит в том, чтобы показать, как опыт военного времени повлиял на последующие события.
Элемент этого опыта, который прослеживается на протяжении всего послевоенного периода, – это вооруженная борьба Украинской повстанческой армии. Можно рассматривать УПА как миф. В этом случае термин «миф» не содержит никакого намека на беллетристику; напротив, как детально показано в главе 6, миф твердо базируется на историческом факте. Для двух послевоенных поколений украинцев, особенно в Западной Украине и в эмиграции, Украинская повстанческая армия не просто часть исторической памяти, а главная составляющая веры, трансцендентной истории, которые формируют самосознание. Как рассказано в главе 1, наследие казаков остается основой мифа о происхождении всех украинцев. Для западноукраинцев интенсивный опыт сопротивления и страданий военного времени стал важнее других событий XX века, но не уменьшил их значимости, например борьбы за независимость времен Первой мировой войны.
Как эпический опыт, история УПА не только конкурирует, но и идет параллельно с мифологией советской системы. Номинально базовый миф советской системы – это победа героического пролетариата после большевистской революции. Однако для придания легитимности послевоенной элите этот отдаленный (и неоднозначный) эпизод затмили историей о «Великой Отечественной войне», который элита выдает за свою собственную «героическую эру». Такой акцент облегчил смешение советского мифа с элементами российского мифа вековой давности об окончательном «сборе» восточных славян, включая украинцев, благодаря победе в Великой Отечественной войне. Таким образом, измененный советский миф столкнулся с послевоенным украинским националистическим мифом. Противостояние возникло из-за того, что оба мифа основывались на партизанской борьбе: с националистической стороны – УПА, с советской стороны – красные партизаны. Во время хрущевского периода (в меньшей степени – сталинского и брежневского) история красных партизан была главной темой идеологического воспитания в литературе для комсомола. Рассказы о героизме подпольщиков и партизан носят неизменно драматический характер. Элита, кроме того, умело использовала тему партизанского сопротивления, чтобы показать героизм партии, также не стоит забывать, что военная история поднимает престиж профессиональных военных. Для украинской эмиграции сопротивление УПА тоталитарным врагам на двух фронтах было более привлекательной темой, чем важное, но политически неоднозначное создание регулярных националистических войск, о чем говорится в главе 7.
