Украинский национализм. Факты и исследования - страница 115

. Ведущей русской организацией была группа под названием Союз русских офицеров, эмблемой которой был крест Святого Георгия, члены организации, очевидно, были убежденными монархистами[778]. Организация, как считают, поддерживала контакты с эмигрантскими группами в Сербии и в других странах и отказывалась от сотрудничества с власовским движением[779]. Во всяком случае, румыны одобряли их ярко выраженную антиукраинскую позицию и лозунг: «Украины никогда не было, нет и никогда не будет».[780]

Так как эта группа и ее румынские покровители контролировали все аспекты культурной и общественной жизни, любая открытая украинская националистическая деятельность, даже культурного рода, подавлялась. Подпольная публикация и значительное количество послевоенных свидетельств указывают, что ОУН-Б имела там сильную подпольную организацию, которая зародилась при разделении южной «походной группы» еще до начала румынской оккупации, а позже получила подкрепление из штаба в Днепропетровске[781]. Члены организации, по некоторым сведениям, имели возможность выпускать подпольные издания в Одессе и держать там базовую ячейку[782]. Большое внимание они уделяли оккупированным румынами сельским районам к северу от этого региона, особенно южному Подолью, где вели пропагандистскую кампанию, целью которой было заставить украинских сельских жителей сопротивляться молдаванской колонизации.[783]

Восточнее находилась южная часть николаевского генеральбецирка, которая больше подходила для украинской националистической деятельности. Николаевским головой был сторонник Мельника[784]. Во втором по величине городе региона, Херсоне, бандеровцы создали значительную организацию, она включала помощника головы и начальника полиции, но была, очевидно, ликвидирована немецкой полицией к концу 1941 года[785]. Тем не менее городской голова, очевидно этнический немец, помогал украинским интеллектуалам в организации культурной жизни через много месяцев после того, как ОУН-Б была репрессирована[786]. Редактором газеты тоже был, как считают, журналист из националистов[787]. Здесь и в главном городе бецирка автономная церковь действовала активно, рано создала херсонскую епархию[788]. Как был сказано выше, генерал-комиссар с подозрением относился к автокефальной церкви и настаивал принять определенные меры, когда влияние ее усилилось в северной части области. Позже епископ Кировограда Михаил (Хороший) должен был переехать в Николаев в сане архиепископа и был признан генерал-комиссаром[789], но прорусская церковная группа, похоже, сохраняла прочное положение. Перепись городского населения в Херсоне продемонстрировала увеличение числа лиц, назвавших себя украинцами, что указывало: здесь, как и на севере, Украину воспринимали как территориальную единицу[790]. Еще далее к востоку вдоль морского побережья, в генеральбецирке «Таврия» с центром в Мелитополе, наблюдались лишь незначительные проявления национализма: газеты, полиция и другие ведомства были украинскими, но, видимо, находились под пятой немцев.[791]

За прибрежной полосой лежит самая восточная часть Украинской ССР – Донбасс. Эта область, в которой сельское хозяйство ориентировано на крупномасштабное производство пшеницы, как на самом юге, известна как «Рур» – или, точнее, один из «Руров» – Советского Союза. Его промышленность, которая росла в межвоенный период огромными темпами, опиралась прежде всего на богатые угольные залежи. К 1939 году число жителей пяти городов (больше 100 тысяч человек) Донбасса в три раза возросло по сравнению с предыдущей переписью. Вероятно, это увеличение было следствием существенного увеличения украинского этнического элемента, который прежде был весьма незначителен, в то время как сельское население в основном, хотя и не в подавляющей степени, было украинским. Что касается технических специалистов, которые составляли основную часть образованных классов, то сами украинские националисты признают, что большинство их было привлечено со всего Союза. Поэтому к националистическим движениям жители региона относились крайне равнодушно. Сыграла определенную роль и отдаленность региона от западного центра стимуляции национализма – Сталино находился почти в тысяче шестистах километрах от Львова – и отсутствие прочных исторических связей с Украиной. Не стоит забывать, что киевская группа ОУН-М была подавлена до начала националистического возрождения в регионе и новости о киевских событиях напугали некоторых украинских националистов, далеких от общественной жизни, а германские военные власти были против формального и языкового преобладания украинцев, разрешенного в других регионах