Выкурив еще одну, она перешла дорогу и присела на каменное крыльцо больницы. Она почти никогда не одевалась женственно и могла позволить себе такое поведение: с джинсами из-за него ничего не случится. Водолазка на ней была большая, сложно было понять мужская или женская, без пуговиц разница становилась совсем незаметной.
Дождь скоро закончился — теперь капало только с козырька, над лестницей. Мила ловила грязные серые капли, собравшие в себя всю пыль шиферного покрытия, и любовалась их мутным, померкнувшим светом. Она прониклась к ним особенным сочувствием, потому что у них было очень много общего. Она тоже безнадежно испачкалась в грязи этого мира. Она тоже потеряла свою чистоту и сияние. А если быть честным, то пожертвовала ими. Ради…
На крыльцо вышел Андрей, протянул ей руки. Он тоже делал вид, что все хорошо.
Мила улыбнулась ему, думая о том, что боится испачкать его идеально белый докторский халат.
— Я тебя везде искал, — сказал мужчина, — а ты здесь…
Она развела руками. Они обнялись.
— Курила? — сразу догадался Андрей и нахмурился. Мила приготовилась к тому, что сейчас услышит долгую лекцию о вреде табака и своем легкомыслии.
— Мать меня довела, — пожаловалась она, радуясь тому, что почти не соврала. Обманывать она умела только саму себя. Стоило бы взять пару уроков у мужа!
Андрей погладил ее по волосам и поцеловал в щеку. Это все выглядело, как генеральная репетиция спектакля. Актеры вроде бы играют хорошо, но еще не выкладываются на полную катушку, чтобы поберечь силы для премьеры.
Снова начал накрапывать дождь.
— Я снова забыла зонт, — вздохнула Мила.
В ее голове откуда-то всплыла фраза, брошенная матерью в порыве гнева больше восьми лет назад:
«Запомни мои слова: он изменит тебе».
Наташу ненавидела вся больница, по крайней мере, все находившиеся в ней особи женского пола. Те, что были помоложе и полегкомысленнее видели в ней соперницу, удостоившуюся внимания вожделенного Андрея Викторовича. Те, кому он был не интересен — презирали ее, как разрушительницу чужой семьи. Сама девушка не кому не желала зла и от всеобщей неприязни очень страдала. Пребывание в больнице и так было не самым приятным происшествием в ее жизни, особенно, если учитывать ее диагноз.
Единственным ее утешением был Андрей Викторович.
Каждый раз она радовалась, только завидев его на пороге палаты. Но этим теплым осенним днем, когда за окном, не переставая шел монотонный сентябрьский ливень, она встретила его только внимательным взглядом, полным неразделенной тоски.
Сердце Андрея сжималось, когда он видел ее хрупкую, сгорбленную чаще всего над книгой фигурку в некрасивой больничной пижаме. Ему сразу хотелось же обнять ее, ощутить мягкость длинных темных волос, тепло ее рук.
— Здравствуйте, Андрей Викторович, — упавшим голосом сказала Наташа, встала и отошла к окну, лишь бы только быть подальше от мужчины.
— Здравствуй, Наташа, — бодро проговорил Андрей, — как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, спасибо… — чтобы отмахнуться ответила Наташа, но все-таки вспомнила, что он ее врач и уточнила, — ночью я опять кашляла…
Андрей тяжело вздохнул.
Наташа смотрела на дождь, а он на нее. Так могли пройти месяцы, но дождь иногда кончается, как и отведенное нам время. Мужчина не выдержал первым.
— Почему ты избегаешь меня? Я обидел тебя чем-то? — спросил он.
Наташа быстро покачала головой. Пряди ее волос затряслись в такт движению.
— Я хочу услышать правду, — попросил Андрей.
Девушка соизволила обернуться.
Он почему-то вспомнил, как в первый раз зашел в палату, где лежала Мила. У нее было восплание легких, но она стояла у открытого окна, в которое летели снежинки. Они еще тогда запутались в ее светло-рыжих волосах. Тогда ему казалось, что опоздай он еще на мгновение, она бы обязательно выпорхнула в окно и не разбилась а асфальт, а улетела в снежную бездну зимних небес.
— Скажите, пожалуйста… — начала она, глаза ее горели как-то по безумному, — у вас ведь есть жена? И ребенок?
Андрей помрачнел.
— Кто тебе сказал?
— Не важно. Но это правда, да?
— Да.
Наташа вздохнула, но по ее виду было заметно, что она довольна, получив ответ на вопрос, долгое время ее мучивший. Она опустила голову и волосы скрыли ее лицо.
