— Пятнадцать, Боб. Не согласен — дело твое.
Открылась дверь, в кабинет вошел Уин, молча сел, перекинул ногу на ногу и стал рассматривать ухоженные ногти.
— Десять, — согласился Уоссон.
— Пятнадцать.
Переговоры продолжались, и, поднявшись, Локвуд начал изучать свое отражение в висевшем на двери зеркале. Болитар повесил трубку, а Уин еще добрых пять минут поправлял волосы.
— Ну, какова общая сумма контракта? — поинтересовался он.
— Тридцать пять тысяч.
Локвуд кивнул и улыбнулся отражению.
— Знаешь, о чем я думал?
— Нет, о чем?
— Как ужасно быть уродом.
— Да уж… Способен на секунду оторваться от зеркала?
— Это будет нелегко, — вздохнул Локвуд.
— Наберись мужества!
— Ладно, потом снова посмотрюсь.
— Точно! Вот тебе и приятная перспектива!
В последний раз пригладив волосы, Уин повернулся и сел в кресло.
— В чем дело?
— Меняло сих пор преследует сине-зеленый «кадиллак».
— Хочешь, чтобы я узнал, кто за этим стоит? — радостно спросил Уин.
— Вроде того.
— Чудесно!
— Но разборки устраивай только в моем присутствии.
— Не доверяешь фамильному здравомыслию Локвудов?
— Только в моем присутствии, ладно? — повторил Майрон.
Уин пожал плечами.
— Как прошла встреча с ван Слайками?
— Познакомился с Кеннетом. Мы сразу нашли общий язык.
— Представляю…
— Ты его знаешь? — поинтересовался Майрон.
— О да!
— Он действительно такой кретин, каким кажется?
— Да уж, кретин невероятный.
— Можешь его проверить?
— Естественно. Что еще удалось выяснить?
Майрон рассказал о поездке к ван Слайкам и разговоре с Джейком.
— Становится все любопытнее и любопытнее, — дослушав, заметил финансовый консультант.
— Да…
— Чем займемся дальше?
— Мне хотелось бы рассмотреть это дело с разных сторон.
— Например?
— Например, потолковать с психиатром Валери.
— Он начнет открещиваться понятиями вроде «профессиональная этика» и «врачебная тайна», — махнул рукой Уин. — Пустая трата времени. Что еще?
— Кертиса Йеллера застрелили на глазах у матери, которая одновременно является тетей Эррола Суэйда. Вдруг у нее есть собственные мысли по этому поводу?
— А именно?
— А именно ей может быть известно, что случилось с Эрролом.
— Надеешься, что она тебе расскажет?
— Кто знает…
Уин поморщился.
— По сути, план подразумевает беспомощное барахтанье в море неизвестности.
— Да, пожалуй. Еще придется поговорить с сенатором Кроссом. Устроишь?
— Попробую, — вяло кивнул Локвуд. — Но от него тоже ничего не узнаешь.
— Слушай, сегодня ты прямо-таки излучаешь оптимизм.
— Просто говорю, как есть.
— В «Плазе» удалось что-нибудь выяснить?
— Кстати, да. — Откинувшись на спинку кресла, Уин соединил пальцы домиком. — За последние три дня Валери сделала из своего номера лишь четыре звонка, и все в твой офис.
— Один, чтобы назначить встречу, и еще три в день гибели.
Локвуд даже присвистнул.
— Ты делаешь заметные успехи: сначала догадался, что Кеннет — кретин, а теперь это…
— Ага, порой у самого дух захватывает.
— Портье из «Плазы» неплохо помнит Валери, — продолжал Уин, — а получив на чай двадцать долларов, рассказал, что девушка уходила часто, но ненадолго. Это показалось любопытным, потому что обычно гости покидают отель на несколько часов, а не на несколько минут.
У Майрона даже сердце всколыхнулось.
— Она пользовалась таксофоном. Локвуд кивнул.
— Я позвонил Лизе из «Найнекса».[15] Кстати, ты ей должен два билета на чемпионат.
Вот здорово…
— Что выяснила Лиза?
— За день до убийства мисс Симпсон с таксофона на углу Пятой авеню и Пятьдесят девятой улицы сделала два звонка на домашний номер некоего Дуэйна Ричвуда.
У спортивного агента потемнело перед глазами.
— О черт!
— В самом деле…
— Выходит, Валери не только звонила Дуэйну, но и старалась сохранить это в тайне.
— Получается так.
Болитар молчал.
— Тебе придется с ним поговорить, — заметил Уин.
— Знаю.
— Дождемся окончания турнира, — поспешно добавил Локвуд. — Побеседуете между чемпионатом и рекламной кампанией «Найк», сейчас его тревожить совершенно ник чему.
Спортивный агент покачал головой.
— Мы поговорим завтра, после матча.
