— Что вы делаете? — осведомилась Маргарет высоким дрожащим голосом.
— Хочу удостовериться, что вы сделаете, как я говорю. Сидите, а я вам сделаю бутерброд. Только скажите, с чем и где у вас лежит хлеб.
— Я…
— Вы выглядите не просто уставшей, а изможденной. У вас выдался чертовски тяжелый день. Так что лучше не спорьте со мной.
— А иначе что? — огрызнулась Маргарет.
Их взгляды скрестились, и она с ужасом обнаружила, что не может отвести глаз. Глубоко вдохнув, молодая женщина уловила свежий аромат одеколона, смешавшийся с эротическим запахом мужского тела, и почувствовала, что ей и самой не хочется спорить.
Собрав всю силу воли, она моргнула и потупилась. Ей это ни к чему. Ей не нужен никакой мужчина, и уж тем более смазливый незнакомец, раздающий приказания направо и налево. Пусть и ради ее пользы. С раннего детства Маргарет была приучена к самостоятельности, а беременность, роды и материнство только закрепили полученные навыки. И теперь она не собиралась что-либо менять.
— Ну хорошо, — буркнула она лишь для того, чтобы Брюс отодвинулся.
— Отлично. — Он выпрямился, но продолжал смотреть на нее сверху вниз. — Где хлеб?
— Хлебница на буфете.
Буфет остался от Джеймса. Когда Маргарет жила в Нью-Йорке, у нее никогда не было ничего подобного. Кухня в ее городской квартире блистала обилием хромированных деталей и гладкой вишневой древесины. Старый сосновый буфет выглядел бы там нелепо, но здесь, на ранчо, Маргарет обнаружила, что это чрезвычайно полезная вещь. Мало того, что в нем поместилась посуда, которая ей тоже досталась от предыдущего хозяина, так еще на его облезлой поверхности удачно расположилась растущая груда игрушек Кэтти: детали конструктора, куклы и плюшевые зверушки, книжки.
— Хлеб заплесневел, — сообщил Брюс, показывая ей полиэтиленовый пакет.
Он выглядел так забавно, что Маргарет с трудом сдержала расползающиеся уголки губ, — нельзя же дать рухнуть той защите, которую она с таким трудом возвела!
— А вы умеете делать бутерброды? — ехидно поинтересовалась она. На ее взгляд, Брюс мало походил на человека, который имеет хоть какое-либо представление о стряпне.
— При необходимости я могу приготовить что угодно, уверяю вас. А что, другого хлеба нет?.. Тогда постараюсь обойтись без хлеба. Кстати, прежде чем вы начнете возражать, моя первоначальная рекомендация сидеть все еще в силе.
Он бросил хлеб в мусорное ведро и принялся изучать содержимое кухонных шкафов, невольно отмечая вещи, принадлежавшие еще Джеймсу. Либо у мисс Маргарет не так уж много своего, либо она почему-то до сих пор не побеспокоилась распаковать вещи. О чем это говорит?
— Расскажите мне о Нью-Йорке, — попросил Брюс, доставая разделочную доску и отбирая овощи из ящика, стоящего у плиты. — Чем вы там занимались?
— Лучше скажите, кто научил вас готовить.
Брюс внимательно посмотрел на молодую женщину. Она терла рукой уставшие глаза, в изнеможении откинувшись на спинку стула. Впервые с тех пор, как пришел сюда, Брюс почувствовал острое чувство вины за то, что навязал ей свою компанию в столь неурочный час. Но, напомнил он себе, поесть Маргарет все равно необходимо, а что она не представляет его у плиты, так это и к лучшему: еще ни одна женщина, кроме бабушки, не могла похвастаться, что ради нее Брюс Макнот взялся за готовку.
— Стараниями моей бабушки во время школьных каникул, — ответил он. — Она итальянка и гордится своими кулинарными способностями. Как только я смог держать острый нож, она доверяла мне нарезать что-нибудь. — Мельком глянув на молодую женщину, Брюс обнаружил, что Маргарет внимательно смотрит на него, и ему стало не по себе. Странно, потому что уж кто-кто, а он привык служить мишенью для цепких женских взглядов. — А когда подрос, мне стали преподавать тонкости поварского мастерства.
— Ваша бабушка была поваром?
— Нет, манекенщицей, и весьма популярной в Европе. Потом приехала в Нью-Йорк, где встретилась с моим дедушкой. К большому неудовольствию ее агентства, Джон Макнот очаровал юное создание в скандально короткие сроки, женился на ней и увез из того мира, где она процветала. Ее обаяние покорило не только его, но и обветренные сердца местных жителей, которые никогда прежде даже издали не видали настоящего итальянца. Она организовывала многолюдные посиделки зимой и преподавала женам соседей, как готовить настоящую пасту. Через пару лет все буквально ели из ее рук.
