— Для меня это обычный темп. — Поскольку Эбби никогда не задумывалась о мужском эго, она начала наполнять тачку навозом из стойла, которое чистил Дилан.
— Я же сказал, что эту сторону вычищу сам!
— Да, я ценю вашу помощь. — Эбби сделала последний бросок, затем обошла тачку и схватилась за ручки.
— Поставьте.
— Она уже наполнена. Лишняя прогулка мне не повредит…
— Поставьте эту проклятую тачку на место!
Он вонзил вилы в сено и подошел к ней.
Гнев… Мужской гнев. Хотя она не испытывала его на себе уже много лет, она все же его узнала. Эбби осторожно опустила тачку и отпустила ручки.
— Хорошо, поставила.
— Я не позволю вам тащить эту штуку, пока я здесь.
— Но я…
— Вы не поднимете и двадцати фунтов конского навоза, пока я здесь! — Он сам схватился за ручки. — Понятно?
— Возможно. — Спокойная, терпеливая, Эбби оперлась на вилы. — А когда вас не будет рядом, я могу поднимать все, что хочу?
Не отвечая, он покатил тачку по покатому бетону.
— Это же глупо, — сказала она.
Он пробормотал что-то нечленораздельное. Покачав головой, она вышла из конюшни и начала заводить лошадей обратно.
После этого взрыва эмоций они работали молча. Когда Дилан закончил, Эбби вернула всех лошадей в их стойла и накормила. Остался только жеребец.
— Я выведу его. — Эбби держала повод у себя за спиной и сначала открыла только верхнюю половину стойла. — Он норовист и непредсказуем. Не хочешь, чтобы тебя запирали, да, Гром? — пробормотала она, осторожно открывая нижнюю половину и войдя внутрь. Он отскочил назад, но она продолжала говорить: — Весной ты сможешь пастись сколько тебе угодно. И развлекаться с этими двумя симпатичными кобылками. — Она накинула ему на шею повод и крепко держала, несмотря на все его раздраженные попытки вырваться.
— Нервный, — заметил Дилан.
— Если не сказать большего. Лучше отойдите. Он любит брыкаться, и ему все равно, кто перед ним стоит.
Ловя ее на слове, Дилан отошел. Гром было заартачился, но пошел на попятную, когда Эбби его побранила. Побранила точно так же, как бранила своих сыновей, подумал Дилан, глядя, как она продолжает чистить конюшню. Он взял вилы и принялся за работу. Когда Эбби вернулась, он уже почти закончил.
— Похоже, вы не чужды этой работе. — Поскольку он сбросил пальто, она увидела мускулы, переливающиеся у него на плечах. Он что-то пробормотал в ответ, но она не расслышала. Она спрашивала себя, каковы на ощупь эти гибкие, сильные руки. Прошло так много времени, невероятно много, с тех пор, как… Она опомнилась и вышла погладить одну из кобыл, которая снова стала самозабвенно жевать зерно.
— Вы разводите лошадей?
— Коров. — Дилан бросил сено на пол стойла. — Мы держали молочную ферму, но там всегда была пара лошадей. Я не разгребал навоз с шестнадцати лет.
— Похоже, вы не разучились это делать.
Нет, он не забыл. И неразумно было бы забыть, зачем он сюда приехал. И все же сейчас ему хотелось закончить начатое.
— У вас есть метла?
— Подметать конюшню входит в обязанности Бена. — Она взяла у него вилы и повесила их на крючок. — Я обычно держу Грома на выгуле, если погода не слишком скверная, так что на сегодня закончено. Свежий кофе — самое меньшее, чем я могу вас отблагодарить за то, что вы сэкономили мое время.
— Сойдет. — А затем он возьмет диктофон и ноутбук и займется тем, за чем сюда приехал.
— На кухне был страшный беспорядок, — вспомнила она. — Вы легко нашли завтрак?
— Только кофе.
Она наклонилась за корзиной. У нее немного болела спина.
— Сейчас я приготовлю вам яичницу с беконом. Яйца свежие, гарантирую.
Он посмотрел в корзину и увидел горку светло-коричневых яиц.
— У вас есть куры?
— Вон там. — Она показала на сарай, который он видел раньше. — Летом ими занимаются мальчики. Мне не хочется загружать их тяжелой работой до школы, поэтому…
Он поскользнулся. Лед быстро превратился в слякоть. Эбби протянула руку, но тоже поскользнулась. Они инстинктивно ухватились друг за друга, покачнулись и выпрямились. Она уткнулась лицом в его плечо и захихикала.
— Вы бы не стали смеяться, если бы приземлились на спину и разбили… яйца. — Он глубоко запустил руку ей в волосы. Этого не может быть, он знал, но они были мягкими, а затылок под ними таким хрупким…
