- Прощай! Я постараюсь быть таким, каким был ты! - сказал он. И, отряхнув пыль со своих ног, спросил Рено:
- Не знаешь ли ты о чем хочет поговорить со мной кардинал?
- Нет.
- Иди. Я пойду за тобой.
Кардинал жил в гостинице, стены которой уже пошли трещинами от взрывов пушечных ядер, но она была ещё вполне обитаемой. По двору прохаживались туда-сюда офицеры, пажи, мушкетеры, слуги. Г-н де Шофонтен назвал свое имя и имя г-на де ла Герш мушкетеру, дежурившему у двери Его преосвященства.
Уже в следующее мгновение в комнате, где сидели в ожидании оба друга, появился секретарь и пригласил г-на де ла Герш.
Рено стукнул Армана-Луи по плечу.
- Ели министр назначит тебя королем Франции и Наварры - сказал он, назначь меня капитаном разведки.
Дверь открылась, и г-н де ла Герш вошел к министру. Он застал его подписывающим депеши, на которые секретарь ставил королевскую печать.
- Сударь, я к вашим услугам, - сказал кардинал г-ну де ла Герш.
И пальцем указал ему на стул.
Арман-Луи сел.
Кардинал передал с секретарем четыре или пять депеш, затем жестом удалил его. Наконец он подошел к гугеноту, занятому тем, что рассматривал этого человека, перед которым трепетала вся Франция.
- Сударь, я знаю, кто вы, откуда и что вы сделали.
- Тогда я спокоен, монсеньор.
- Это доказывает то, что вы были неспокойны, идя сюда.
- Это правда: я был вашим врагом, а вы победитель. И кроме того, я погубил около пятисот солдат Вашего преосвященства. Быть может, подумал я, вам захочется наказать меня в назидание другим, и предать смерти не тех из нас, кто лучше защищал Ла-Рошель, исполняя свой долг, но того, кто случайно оказался у всех на виду. Поэтому, когда я последовал сюда, к вам, за господином де Шофонтеном, я уже принес свою жизнь в жертву.
- Ошибаетесь, сударь. Вы действовали как храбрый солдат, и государя, перед которым пали ваши крепостные стены, зовут Людовик Справедливый. К тому же Ла-Рошель взят. И нет больше во Франции ни католиков, ни гугенотов. Все, кто жив и на ногах, лишь слуги короля. Хотите служить в рядах моих мушкетеров? Одно из ваших пушечных ядер лишило меня капитана, почти такого же отважного как вы. Хотели бы вы поднять его шпагу?
- Спасибо, монсеньор. Так вы будете отмщены как военный?
- Как священнослужитель, сударь.
- Прекрасно. Я хочу заверить вас в своей вечной признательности вам... Я не забуду вашей благосклонности... Я клянусь вам...
- Я знаю это.
- Но, с сожалением, хочу сказать вам также, что, к несчастью, я не смогу принять ваше предложение.
- Как?!
- Я покидаю Францию.
- И вы уезжаете Швецию, не так ли?
- Да.
- Почему?
Г-н де ла Герш покраснел.
- Я понял вас без слов. Ах, молодость, дела сердечные! - с улыбкой сказал кардинал. - Какая крепость прочнее, чем эта? Я не намерен покорять её, сударь. Капитан, чья рука была бы во Франции, а сердце в Швеции, был бы плохим солдатом. Езжайте! Но прежде я хочу представить вам доказательство моего уважения к вам. Как вы посмотрите на то, если я передам с вами одно письмо, чем вы окажете услугу королю.
- Приказывайте.
Кардинал сел за стол, написал несколько строк, скрепил их своей подписью и печатью и сказал, вручая письмо г-ну де ла Герш:
- Я полагаюсь на вашу дворянскую честь: доберетесь с этим письмом живым - отдадите его королю Густаву-Адольфу, и никому другому, будь это хоть канцлер Оксенштерн; если же вы погибнете - оно должно погибнуть вместе с вами.
- Клянусь вам, все так и будет.
- Теперь - в путь, сударь. И если когда-либо в этих дальних странах вам изменит удача, вспомните, что во Франции для вас всегда есть место в армии и должность при Королевском дворе.
Арман-Луи встал - перед ним был великий министр, кардинал, государственный муж, известный как великий гений и искусный политик. Он почтительно поклонился, спрятал письмо на груди под камзолом и вышел. - Ну что? - спросил его Рено. - Ты уже король?
- Пока нет, - смеясь ответил Арман-Луи.
- Пока, но кем ты будешь в ожидании этой должности?
- Никем. Я остаюсь тем, что я есть, путешественником.
- Ты уезжаешь? В Вену, в Мадрид, в Гаагу? Говори же, я сгораю от любопытства!
