- Эй! Послушайте! Как зовут вашу милость? - спросил один из этих последних.
"О, небо! Он собирается навлечь на себя погибель!", подумал Арман-Луи и направился к Рено, перешагивая через скамейки, - на тот случай, если тому понадобится помощь.
- Мою милость зовут Рено де Шофонтен. Маркиз де Шофонтен к вашим услугам.
В зале возникло какое-то движение, потом шушуканье, потом послышались крики.
"Вот кто неисправим! Он все испортил!", - снова подумал о Рено г-н де ла Герш, всеми силами стараясь пробиться к нему.
- Он католик! - громко сказал о нем всем Арман-Луи.
- Один из наших врагов! - крикнул кто-то из зала.
- Одержимый бесом католик! - снова послышался чей-то возглас.
- Он был перед Ла-Рошелью среди приспешников кардинала! - проорал другой голос.
- Черт побери! Ваша милость продырявила мне плечо выстрелом из пистолета! - подходя к нему ближе, выкрикнул кто-то из толпы.
- Он рассек мне голову ударом шпаги! - закричал вслед за тем другой человек.
- Я припоминаю это... Шпага и пистолет ещё при мне, медленно процедил сквозь зубы Рено.
Сверкнули двадцать лезвий, наполовину выдернутых из ножен.
Зная характер Рено, г-н де ла Герш примерил ситуацию на себя. Разве мог бы он сам когда-либо отказать себе в удовольствии ответить на двадцать вызовов?
Но, предельно спокойный, Рено, не прикоснувшись даже к своей шпаге, чем Арман-Луи был поражен, - жестом дал понять, что хочет говорить.
Все смолкли, и даже самые настойчивые были удивлены его хладнокровием и остановились в нескольких шагах от католика.
- Я католик, это так, я не отрицаю этого, - вскричал Рено. - Да, я был при осаде Ла-Рошели среди дворян его превосходительства монсеньора кардинала де Ришелье, и вы не поверите, если я скажу больше: я ранил г-на д`Эгрефеля в плечо и г-на де Бераля в голову... они здесь и могут это подтвердить. Мне достаточно их слова.
Два дворянина сделали шаг вперед из круга обступивших его.
- К перемене погоды это плечо у меня болит, - сказал г-н д`Эгрефель.
- У меня на лбу шрам, который никакой дьявол не разгладит и в сто лет! - так же подтвердил г-н де Бераль.
Рено приветствовал их взмахом руки.
- Ну вот, - снова заговорил Рено. - Я среди вас как паршивая овца в стаде невинных ягнят. Но хорошо ли, что речь тут идет обо мне? Разве вы собрались не для того, чтобы выбрать командира?
- И то правда! - согласился молодой кальвинист, которому понравились слова и смелость Рено.
- Сначала выберем командира, а потом можете изрубить меня на куски, если пожелаете... Ну, а прежде, позвольте мне сказать несколько слов.
Все засмеялись и обнаженные лезвия снова вернулись в ножны.
- Так вот, я ещё не закончил! - продолжал Рено. - Я предложил кандидатуру господина де ла Герш, и я её поддерживаю. Вы все видели, каким отчаянным броском он опрокинул батарею, которая обстреливала бухту Конь. Этот день стоил жизни пятистам лучших солдат и двадцати офицерам. Кому из вас удалось сделать большее? Честные дворяне вроде вас ответят: никому! Кроме того, вот вы что ещё не знаете: господин де ла Герш был избран Его превосходительством кардиналом, который разбирается в людях, чтобы отправить с ним депешу Его величеству королю Густаву-Адольфу, и эта депеша сделает Францию союзницей Швеции. Пусть мой друг уличит меня во лжи, если отважится!
Все взоры устремились к Арману-Луи.
- Он молчит! Чего вы ещё хотите? - спросил Рено.
Громкий гул одобрения прокатился по залу.
- Господа!.. - заговорил наконец сам г-н де ла Герш.
- Замолчи! Тебе не давали слова! - прервал его Рено, почувствовав свою победу. - Если все считают, что я прав, то какое ты имеешь право возражать свободному и открытому проявлению наших мнений? И если я настаиваю, господа, то только потому, что хорошо знаю того, в чьих руках будет моя жизнь в течение похода, который предстоит.
На этот раз слова г-на де Шофонтена вызвали волну удивления.
- Я объяснюсь, - продолжал он. - Я рьяный католик с головы до пят и не менее француз с ног до головы, как и вы. Но Франция будет союзницей Швеции в этой войне, которая начнется, и именно поэтому я хочу попросить маленькое местечко в ваших рядах. Враги, против которых я обнажу шпагу, также католики не меньше и не больше меня, я это знаю. Если я буду иметь счастье убивать их по пути в большом количестве, я утешусь мыслью, что жизнь - это юдоль печали и что блаженны те, кто из неё уходит. Что касается моих прав быть среди вас - то пусть господин д`Эгрефель, с которым я встретился там, где схватка была самой кровавой, и господин Бераль, у которого я спрошу тотчас секрет одного выпада, каким он едва не проткнул меня насквозь, подтвердят это.
