Прошло три часа, прежде чем дистанционный анализатор вернулся на землю и сообщил, что операция закончена. Теперь бололин был неузнаваем. Отвернув глаза, Пайер снова надел наушники.
– Пайер слушает.
– Вот ты и вернулся. – Если Телек и устала, то определить это по голосу было невозможно. – Теперь тебе не хотелось бы открыть для меня морозильники и извлечь одну из тарбинок? Давай начнем с неоплодотворенной.
– Вы уверены, что хотите заняться этим прямо здесь? – с сомнением спросил он.
– С помощью дистанционного манипулятора я могу управляться ничуть не хуже, чем своими собственными руками, – заверила его Телек. – Кроме того, мне бы хотелось получить некоторые ответы еще до того, как нам придется улететь. Или сформулировать вопросы, которые нужно будет попросить Юрия задать.
– Хозяин – барин. – Разыскав нужный ящик, Пайер открыл его и, вытащив охлажденную тушку птицы, разложил ее на голой земле. И тотчас к ней пополз дистанционный анализатор, а Пайер снова отправился в свой дозор.
Он дважды возвращался, сменив сначала бесформенную массу на оплодотворенную тушку тарбинки, а потом на моджои. И каждый раз он изумлялся способности Телек без сна и отдыха на протяжении многих часов выполнять столь тонкую работу. Но она не сдавалась, и только, когда небо на востоке начало постепенно светлеть, огонек функционирующего манипулятора окончательно погас.
– Ну что? – спросил он в микрофон, начиная собирать оборудование.
– Я не совсем уверена, – медленно произнесла Телек, – хотя полученные данные совершенно очевидны, я не уверена в том, что могу верить своим глазам. Моджои и тарбины относятся к совершенно разным видам… и моджои не оплодотворяют тарбинок, а скорее делают им прививки.
– Делают что?
– Дело в том, что единственный наружный половой орган моджои устроен таким образом, что похож на некую органическую гиподермическую иглу, с помощью которой он впрыскивает семенную жидкость, содержащую не зрелые сперматозоиды, а вирусоподобные ядра. Далее ядра… но пока это предварительные данные, похоже, внедряются в клетки на спине тарбинов и превращают их в эмбрионов моджои.
Пайер взглянул на лежащую на земле искромсанную тушку моджои. В свете начинающегося утра было видно, что по ней уже начали ползать насекомые.
– Это же какая-то дьявольщина.
– Вот и я так сказала, – вздохнув, согласилась с ним Телек. – Но чем больше я об этом думаю, тем больше нахожу в этом смысла. Передавая таким образом функцию вскармливания и защиты своего потомства особям совершенно другого вида, моджои тем самым полностью освобождают себя от этого жертвоприношения.
– Но что стимулирует жизнь тарбинов до тех пор, пока эмбрионы не убьют их? – возразил Пайер. – И как быть с обучением молоди, которое обычно ложится на плечи родителей?
В аппарате раздался голос Кристофера.
– Вы говорите об обычном поведении насекомых, когда один вид откладывает яички в теле другого, которое, кроме всего прочего, становится для вылупившихся личинок пищей. Но молодому моджои нет нужды убивать своего хозяина. Если вы более внимательно посмотрите на строение кожи и мышц спины тарбииа, то увидите, что критическая зона без всякого ущерба для жизни и летательных способностей хозяина может раскрываться.
– При условии, что моджои не превышают своих максимальных размеров, – добавила Телек. – А что касается постнатального обучения, то мозг моджои имеет более крупные в пропорциональном соотношении размеры структур, отвечающих за врожденные рефлексы, чем у животных земного происхождения или авентайнских, строение которых мне знакомо. Но, конечно, это только предположение. Квасаманская биохимия не обязательно должна быть аналогична нашей…
– Кроме того, подбив птичку, ты поджарил часть ее мозга, – вставил Кристофер.
– Заткнись, Вил. Во всяком случае, вероятность того, что молодой моджои просто проклевывается сквозь кожу тарбина, отделяется от него и летит искать укрытия, очень высока.
– Или на чье-то плечо. – Пайер, когда его осенила одна мысль, нахмурился. – На чье-то плечо… а ведь тарбины точно так же сосуществуют с бололинами.
– И ты заметил сходство, да? – сказал Кристофер. – Но вот что делает всю ситуацию еще более запутанной и интригующей: у тарбинов имеется точно такой же гипоорган, что и у моджои.
