— А я тебе напомню, мой нелепый ученик, — демон сурово погрозил ему пальцем. — Перед тем, как потерять управление ты подумал: "А что будет, если этим орехом да промеж глаз любимому Учителю?". Не так ли? — И вновь не стал дожидаться ответа. — Не забывай, что мы с тобой пока что единое существо, и хочешь ты того или не хочешь, но некоторые твои мысли не являются для меня тайной за семью печатями.
— Был грех, — честно признался Охотник. А куда деваться, сам для пользы дела предоставил демону свободу копаться в своих мозгах, в разумных, конечно, пределах. — Прости, Учитель.
— Ладно, не бери в голову. Тут доля моей вины также имеется — загонял я тебя, паря. На сегодня занятий хватит, и завтра отдыхаешь. Ну не совсем, конечно, расскажу тебе кое-что. И азартно потерев ладошки, изрек: — Давненько мы с тобой по теории не пробегали.
После этих слов полупрозрачная фигура демонического существа растаяла в воздухе, оставив Глана наедине с самим собой. Наконец он получил возможность расслабиться и не преминул тут же ею воспользоваться. Приземлившись пятой точкой на обломок скалы, он привалился спиной к каменной стене. Подставил лицо ласковым лучам заходящего Анара и лишь теперь понял, до какой степени устал за прошедшую неделю.
Казалось бы, откуда усталость? Тяжестей особенно не таскал, соревнований по бегу с быстроногими травоядными не устраивал, на крутые вершины не восходил — сидел себе практически неподвижно у входа в пещеру, медитировал, иначе говоря, познавал себя, а заодно — окружающий мир. Ан нет, после этих посиделок каждая клеточка его многострадального тела буквально молит об отдыхе, как будто всю неделю он без сна, отдыха и перерывов на пожрать отгорбатил молотобойцем у кузнеца Тирренса. Впрочем, если вдуматься, по большому счету так оно и было. Взять, к примеру, злосчастный орех. Сам размером с кулак, весу в нем с треть фунта, казалось бы, дал щелчка, и тот покатится, куда нужно. Однако когда от тебя требуется переместить предмет хотя бы на вершок не посредством банального механического воздействия, а силой мысли, тут начинают работать совершенно иные законы. И будь ты хоть самый сильный парень на деревне, ничего у тебя не получится. Сила мышц тут ни при чем, нужна сила духа, иначе говоря, способность (Вельх побери демона с его мудреной терминологией) манипулировать энергоинформационными потоками.
Глан улыбнулся, вспомнив, как в самом начале своего ученичества долго пыжился, пытаясь хотя бы поколебать невесомую пушинку. Если бы не Азуриэль с его несокрушимой настырностью, он до сих пор пялился бы на пух без какого-либо результата. Демон буквально задавил его своим авторитетом и заставил поверить в собственные силы. Оно, конечно, было бы неплохо, если бы Учитель сам показал ему кое-какие приемы, но он пока что не сумасшедший и не самоубийца, чтобы позволять демону вершить волшбу, находясь в его — Глана теле, поэтому каждый шаг Азуриэлю приходилось объяснять ученику буквально на пальцах. Иногда Глан долго не мог понять, чего собственно от него добиваются, чем выводил демоническую сущность из себя. Каждый раз, видя перед собой топающую ножками и брызжущую слюной полупрозрачную фигуру, юноша хвалил себя за то, что не дал Учителю свободы более необходимого минимума иначе тот уж точно испепелил бы нерадивого ученика или сотворил бы с ним еще чего похуже.
Когда Глану все-таки удалось сдвинуть с места злосчастную пушинку, он чувствовал себя так, словно целые сутки спасался бегством от стаи волколаков или еще каких быстрых тварей. И что вы думаете, Азуриэль предоставил ему возможность отдохнуть, или хотя бы похвалил способного ученика? Кукиш с маслом — даже поесть не позволил. Мотивируя тем, что успех необходимо закрепить, велел зажечь взглядом свечу, мол, пирокинетические способности шагают рука об руку с психокинетическими. Пропялившись пару минут на свечу, озлобленный до крайности Глан не просто её зажег, она буквально взорвалась, подобно световой гранате. И если вы полагаете, что Учитель его за это по головке погладил или каким иным образом отметил способного ученика, вы глубоко заблуждаетесь. Он буквально подверг Глана жесточайшей обструкции и обвинил в патологической неспособности контролировать сознание, в разгильдяйстве, лени и еще во многих и многих грехах.
