— Мне кажется, от утверждения, что у человека был тип мышления, подходящий для совершения именно такого типа убийства, до утверждения, что он действительно его совершил, лежит немалый путь заключений. Такого рода заключения не очень-то нравятся полиции.
— Полиция! — с насмешкой воскликнул Роджер. — Полицию интересуют только такие заключения, которые ведут к осуждению преступника. Меня осуждение абсолютно не волнует. Все, что меня интересует, это добраться до сути проблемы и доказать ее ради моего собственного удовольствия. Что ждет убийцу после, уже не моя забота и не мое дело.
— Понятно, — сказал Уоргрейв, — ну и дальше?
— Насчет Гаррисона, ага. Уоргрейв, я не полный идиот, чтобы не уяснить себе характер человека. В конце концов, это основная часть моей настоящей работы. И меня весьма заинтриговало то, что в начатом мной романе о вас всех в Роланд-хаусе я выдумал такого героя на основе характера Гаррисона, который, воспользовавшись ситуацией, поцеловал девушку, не смевшую ему ни в чем отказать. Не думаю, что это случалось на самом деле. Весь фокус в том, что я уже тогда увидел в Гаррисоне такие черты характера.
— Надо же, — слегка удивился Уоргрейв.
— Да-да, это важный момент. И вот как он проясняет дальнейшее. Обдумав дело, я пришел к выводу, что убийца должен был знать о прошлом Мэри Уотерхаус. Вы сказали, что о нем не знали, и это подтвердило мою догадку о вашей невиновности. Гаррисон сам указал мне на то, что убийство совершил он. И это подтвердило мое подозрение относительно него.
— А Гаррисон знал о ее прошлом?
— Да. У него было анонимное письмо с сообщением о ее проступках. Такое часто случается, видимо, когда кто-то знает о "послужном" списке. Письмо подтвердило мою догадку, что кто-то в Роланд-хаусе наверняка знал о прошлом Мэри Уотерхаус. Помимо этого, в нем есть еще одна важная вещь. Оно говорит нам почти ясно, как началась интрижка между Гаррисоном и мисс Уотерхаус, правда?
— Мне это ни о чем не говорит, — покачал головой Уоргрейв.
— Значит, я не ошибся насчет того, что у вас нет воображения, — со значением отметил Роджер. — Вы бы ни когда не провернули такое убийство, Уоргрейв; только полиция может это себе представить. Но вернемся к Гаррисону: может, вас наведет на мысль вот что. Вчера я заглянул тайком в ящик его письменного стола для личных бумаг и увидел пренеприятную фотографию. Она лежала на стопке, по всей видимости, таких же. Ну как?
— Возможно, вы правы, что у меня нет воображения, а может, и нет, медленно проговорил Уоргрейв, — но все-таки это не наводит меня ни на какую мысль.
— Тогда я объясню. Гаррисон совершенно очевидно страдает от утерянных желаний. Думаю, это понять нетрудно. Его жена, естественно, его не любит; больше того, я уверен, что ей откровенно противны его притязания. Очень вероятно, думаю, что Гаррисон знает о ее флирте с Райсом, хотя так же вероятно, что он закрывает глаза на то, как далеко этот флирт может зайти. Муж, вполглаза смотрящий на неверность жены — из-за страха.
— Страха?
— Да. Он понимает, что и Раис, и его жена — более сильные натуры, чем он сам, и обоих боится, так же как и собственной дочери. А будучи слабым человеком, он, вне сомнения, одержим идеей мщения. Сразу скажу, на девять десятых это вина миссис Гаррисон.
— Ну вот, видите ситуацию? — продолжал Роджер. — Вот Гаррисон, весь в своих подавленных желаниях; вот анонимное письмо, из-за которого Мэри оказывается в полной его власти. И что он делает? Вызывает ее, ставит ее перед фактом и предупреждает об увольнении. Она рыдает, говорит, что честно старалась встать на путь истинный (во что я искренне верю) и умоляет дать ей еще один шанс. Хорошо, отвечает Гаррисон, шанс вы получите и здесь останетесь, если… И она, не имея особенного выбора, соглашается. И это оборачивается злом для обоих. Девица понимает, что добродетельность вовсе не благо, и ей становится все постыло и горько. Вполне естественно, что она начинает мыслить по-прежнему, то есть как профессиональная преступница, а значит, начинает ненавидеть людей. И в первую очередь ненавидеть Гаррисона. Иными словами, Гаррисон понимает, что попал в адовы лапы. Или, точнее, что они его поймали. Она начинает его шантажировать, ему нужно расплачиваться. Пожалуй, мне известен лишь этот случай, когда жертва полностью заслуживала шантажа. Появляется ребенок, и вот она, имея Две связи — с Гаррисоном и с вами, — ненавидя вас обоих до глубины души и уверяя каждого из вас, что вы отец ее ребенка…
