— Да, я его держал, не делая из этого никакого секрета, — кивнул Уоргрейв. — И на каникулах всегда его там оставлял. Но я держал его незаряженным.
— Но патроны к нему у вас были?
— Да.
— Вот именно. Так, потом он ее застрелил, снял с нее всю одежду кроме перчаток — на крайний случай, если полиция заинтересуется ее кольцами, закопал ее и аккуратно заложил кирпичами. Наверняка, научился кое-чему по этой части, наблюдая за вашей работой.
— Он и сам принимал в ней участие раза два, — расщедрился на детали Уоргрейв. — Как он говорил, чтобы подбодрить ребятишек.
— Вот и научился. Потом он прячет ее одежду в свой чемодан и уезжает, не догадываясь, что сделал роковую ошибку, не прижав как следует землю поверх трупа. Это, — заявил Роджер поучительно, — было единственной ошибкой в практически безупречно продуманном убийстве. Не будь ее, дела бы никогда не раскрыли. Кстати, все вместе непременно потребовало у Гаррисона порядочно времени. Думаю, начни кто-нибудь наводить справки, возможно, нашли бы одну ночь на второй неделе августа, когда Гаррисон не смог бы придумать, где находился.
— Нет, — покачал головой Уоргрейв. — Вы ошибаетесь. У него есть алиби. Все, что ему нужно было, это оставить там Мэри, вернуться в клуб, где он останавливался на той неделе, и снова незаметно выйти оттуда для довершения своего дела. Ключ от входа в клуб у него всегда был, и ночной портье, таким образом, его не видел.
— Ого, да вы проводите кое-какое расследование сами, как я вижу? Роджер воззрился на учителя.
— Да. В Роланд-хаусе я нашел тот чемодан. На этот счет вы совершенно правы. В нем до последнего времени оставались следы цемента. Я сжег его в школьной печи.
— За каким дьяволом вы это сделали? Когда же вы поняли, что это Гаррисон?
— Как только узнал, что убитая — Мэри Уотерхаус, — спокойно ответил Уоргрейв. — Я кое-что подозревал еще до того, как она уехала прошлым летом. Ничего определенного, но в последний день четверти я слышал, как она разговаривала с ним в его кабинете таким тоном, что я чуть не подпрыгнул. Конечно я не знал, что потом он убил ее; думал, как-то откупился. Потом, когда я понял, что же случилось на самом деле, то пошел к нему, пока ваш инспектор опрашивал Паркера. Я сказал Гаррисону, что ничего не знаю и знать не хочу, но пусть он лучше держит язык за зубами. По поведению старшего инспектора я уже понял, что он заподозрил меня. Понял и то, что доказать мою вину они не смогут, так как я невиновен. Так что Гаррисону оставалось просто помалкивать, и все бы обошлось.
— Морсби всегда говорил, что вы хладнокровный мерзкий тип, — вслух подумал Роджер. — Это точно. Но вы сильно рисковали. Ведь они почти доказали вашу вину, знаете? Даже сейчас, если Морсби получит хоть какую-нибудь улику, связывающую вас с Бернтоук-роуд, вас тотчас арестуют. И, скажу я вам, вас точно осудят.
— Но поскольку я никогда в жизни не бывал там, — невозмутимо ответил Уоргрейв, — то полиции абсолютно не удастся найти подобные улики. Нет-нет, я в полной безопасности. И то же касается Гаррисона, пока он сам себя не выдаст. Против него, кстати, еще меньше найдется улик, чем против меня.
— Да, та непростительная небрежность насчет того, что вы не разряжали и не чистили свой револьвер, а только стерли его отпечатки, говорит абсолютно против вас. Зачем вам вообще понадобилось прятать его?
— А вы бы не прятали? Признаюсь, мне было противно даже то, что Гаррисон воспользовался моим револьвером, чтобы убить эту девушку. И не думал, что за школой так быстро установят наблюдение. Я хотел выбросить его в канал.
— Полиция нашла бы его там.
— Теперь понимаю. Тогда я не догадывался, какие они дотошные.
Роджер налил еще портвейна и передал графин гостю.
— Не понимаю, зачем вы так рискуете и подставляетесь, чтобы прикрыть этого старого мерзавца, Уоргрейв. Понимаю, вы хотите жениться на его дочери, но даже при таких обстоятельствах… То есть вот вы говорите, что арест ему не грозит. Ну почему не пустить хотя бы слухи?
— Я не уверен, что он чем-нибудь да не выдаст себя, — серьезно сказал Уоргрейв. — Слухи быстро улягутся, но школе придет конец, если ее директора арестуют по обвинению в убийстве. Это вы понимаете. К тому же, — прибавил он небрежно, — я полагаю, что Мэри этого заслуживала.
