А Морсби пошел на ленч.
Было около половины четвертого, когда последняя за тот день капля оказалась в чаше радостей Морсби.
На его письменном столе зазвонил телефон. Говорил инспектор Фокс.
— Просто звоню перед тем, как пойду обходить магазины, шеф. Решил, что вам приятно будет узнать хорошие новости.
— Какие? Выкладывай, парень, не тяни.
На том конце провода послышался легкий смешок.
— Владелец узнал девицу. И другого тоже, — предположил Морсби.
— Да. Это Уоргрейв. Он заходил к ней два или три раза.
Морсби еле сдержал довольный смех.
— Ну теперь мы его достали, мой мальчик. Теперь мы достали этого мистера Умника.
К шести часам того же вечера оба помощника Морсби вернулись с заданий и лично отчитались старшему инспектору. Наконец-то удача как будто бы благоволила им. Сержант Эффорд на сей раз без труда нашел таксиста, отвозившего Мэри Уотерхаус от Юстона в Кеннингтон, и в этой цепочке не осталось больше слабых звеньев. Как и мистеру Принглу, водителю понравилась скромная приятная девушка, и он даже вспомнил, что счел тогда Кеннингтон далеко не самым подходящим местом для такой приличной молодой особы. Он также вспомнил остановку у конторы агента по сдаче жилья и вообще оказался очень добросовестным свидетелем.
Не меньше повезло и инспектору Фоксу. Помимо грандиозного переворота, коим явилось опознание владельцем Уоргрейва, он нашел полезные сведения и в округе. Вооруженный фотографией мисс Уотерхаус, он обошел ближайшие магазины; миссис Молочница, мистер Зеленщик и миссис Булочница узнали ее четко. (Двое из них, нужно заметить, уже признали фотографию девушки в газетах, но побоялись прийти на помощь. С такими предрассудками приходится несчастному Скотленд-Ярду вести решительную борьбу.) В основном их рассказы совпадали. Мисс Уотерхаус не открывала счета в банке; она расплачивалась наличными; она регулярно приходила в магазины, можно сказать, почти каждый день где-то неделю, а потом перестала заходить. И миссис Молочница, и мистер Зеленщик, и миссис Булочница — все удивлялись почему.
— Это уточняет время, — с удовлетворением сказал Морсби. — Мы знали, что убийство произошло во вторую неделю августа, но теперь это установлено. Скорее всего, это случилось в начале недели. Но это ничего не подтверждает, уже с грустью добавил он. — Того, что ее убили, вот я о чем.
— Да, не подтверждает, мистер Морсби, — согласился инспектор Фокс. — Из того, что она перестала ходить в местные магазины, не вытекает, что ее убили.
— И к тому же, — прибавил старший инспектор, — доказательство того, что это было тело именно Мэри Уотерхаус, тоже не так прочно, как бы мне хотелось. Я уже слышу, как адвокат Уоргрейва с легкостью разнесет наши доказательства на клочки. Мы-то знаем, что это так; но согласится ли с нами суд присяжных?
— О, ну что вы, мистер Морсби. Вы уж слишком отступаете.
— Да-да, такое ощущение у меня в связи с этим делом. Я надеюсь, что мы на верном пути и я надеюсь, что когда-нибудь мы повесим Уоргрейва и что удача наконец-то перешла на нашу сторону. Но, — резко сказал Морсби, как бы я хотел, чтобы его скорее закопали и мы покончили с этим делом. — Он сурово сдвинул брови. — Так или иначе, теперь ход мистера Умника. Мы его вызовем на ковер завтра с утра, и не моя вина, если он выкрутится и на этот раз.
Старший инспектор, хотя все еще радовался по поводу достигнутого прогресса, был уже не так доволен им, как утром. В неизбежном теперь допросе Уоргрейва он предвидел ряд неприятных моментов для мистера Умника, но, поскольку тот пока головы не терял, Морсби очень опасался, что победа и на этот раз останется за ним.
А Уоргрейв действительно не терял головы.
Он ничуть не возражал снова приехать в Скотленд-Ярд. Поприветствовав Морсби коротким кивком, с абсолютно равнодушным лицом он быстро сел на указанный стул, положил ногу на ногу, скрестил руки на груди и, не говоря ни слова, взглянул на Морсби из-под густых бровей. Мистер Уоргрейв явно не собирался выдавать себя излишними разговорами.
В углу комнаты снова сел младший сыщик с карандашом и уже раскрытым блокнотом.
