— Спасибо. Они нам действительно понадобятся прямо сейчас. Ее застрелили, как говорит старший инспектор?
— В голову сзади, — кивнул врач. — Пуля прошла навылет через лоб.
— Ага! Надо ее разыскать, Морсби.
— Я уже тут немного посмотрел, когда мы выяснили, что ее застрелили, сказал Морсби, — но пока не нашел ее.
— Каков примерно калибр, доктор?
— Полагаю, весьма крупный. На данный момент я бы рискнул предположить, что это был боевой револьвер сорок пятого калибра.
Сыщики еще больше помрачнели. После войны столько офицеров оставили у себя боевые револьверы, уклонившись от их регистрации, что вычислить тот, из которого стреляли в женщину, — даже в случае обнаружения у пули характерных признаков, — почти нереально. А уж если и пули нет…
— Отметины, родимые пятна, шрамы есть на теле? — спросил старший инспектор.
— Насколько мне удалось рассмотреть, нет, ничего Если бы и были, боюсь, их теперь все равно невозможно было бы найти. Кожи осталось уже совсем немного, понимаете…
— Похоже, работенка предстоит изрядная, — пробурчал Морсби.
— Еще слишком рано полагаться на слова доктора, — ответил старший офицер Грин. — Подождем вашего полного отчета, доктор. А вы подождете немного? Мы со старшим инспектором спустимся и сами взглянем на тело, а потом сразу отправим его в морг. Идемте, Морсби.
И двое сыщиков отправились в погреб со своей печальной миссией.
В это время окружной инспектор и его помощник приступили к нелегкому обыску дома, начав со столовой, без надежды найти хоть что-нибудь, проливающее свет на эту трагедию, а просто потому, что так было положено. Два констебля с киркой и лопатой по-прежнему наслаждались свежим воздухом в садике у входа и болтали со своим сослуживцем, поставленным у ворот, чтобы никого не впускать.
Старшему офицеру потребовались считанные минуты, чтобы изучить тело, и никаких ключей к разгадке он не заметил. Затем из обрывков материи и оберточной бумаги, оставшихся после выгрузки мебели, соорудили нечто вроде савана и распорядились отправить тело в морг.
— Уф! — выдохнул старший инспектор, когда они со старшим офицером снова спустились в погреб. — Так-то лучше. Теперь хоть можно все как следует осмотреть. Вы думаете, что ее убили здесь, мистер Грин?
— Слишком рано думать о чем-либо, — проворчал тот. — Давайте-ка все осмотрим. Сначала, конечно, яму.
Оба крепких сыщика опустились на колени у края выкопанной ямы, в середине которой ясно виднелся след от трупа, и стали тщательнейшим образом перебирать руками землю в поисках малейшей вещички, которая могла бы попасть в яму вместе с телом. Это не принесло результатов. Тогда Морсби взял кирку и разгреб дно ямы, в которой лежало тело. Эту землю осмотрели так же тщательно, и так до тех пор, пока кирка не ударилась о слой гравия, явно никем не тронутый. Наградой за их труды был лишь обломок спички.
— Тогда попробуем поискать на стенах, — невозмутимо сказал старший офицер полиции.
Здесь им повезло больше. На одной из стен, которыми занялся Морсби, он почти сразу же разглядел отметину на штукатурке, примерно на уровне своих плеч, и стал ее пристально изучать.
— Ее убили здесь, мистер Грин. Эту отметину оставила та самая пуля. Четкий след свинца.
— Да, это не никелированная пуля, — согласился подошедший старший офицер. — Подтверждает сказанное медиком. А ну-ка…
Как по команде, обе головы резко склонились к полу у стены, и одновременно на обоих лицах выразилось разочарование.
— Ни капли надежды, — обобщил Грин их общую мысль. — Убийца забрал пулю с собой. Кажется, Морсби, перед нами хорошо спланированное преступление.
— Кажется, да, — печально согласился Морсби, не прибавив, что шансы поймать преступника становятся все более призрачными.
Полицейские провели в погребе еще двадцать минут, дюйм за дюймом изучая поверхности стен, потолка и пола с пристальным вниманием по меньшей мере одной пары глаз, но ничего нового обнаружить не удалось. Ясно было одно: убийца стрелял в свою жертву здесь, выкопал яму, опустил в нее тело, хладнокровно приготовил раствор и заложил кирпичами, считая, что уж здесь-то женщину никогда не найдут.
