— Неужели вы полагаете, что разумно Ноксу и Оллфри работать вместе? Они же только подзадоривают друг друга.
Менее смелый, чем мистер Уоргрейв, тотчас бы прогнал от кучи цемента или Нокса, или Оллфри. Но он был не из таких. Он лишь ответил, немного резко:
— Я специально даю им совместную работу. Я как раз рассчитываю на то, что они будут подзадоривать друг друга в работе. Этого я от них и жду.
Эми взглянула на него с восхищением.
* 5 *
Мистер Раис переоделся и теперь бил мячиком в одну из кирпичных стен, огораживавших корт мистера Гаррисона. Легко и изящно играл он мячом, вновь и вновь ловкими ударами отбивая его. На корт выходили окна директорского дома, а точнее, окна спальни миссис Гаррисон. А в жизни все бывает…
Краем глаза он заметил стройную фигуру в белом, направлявшуюся к нему. Женщина окликнула его, и он, словно бы от неожиданности, послал мяч в кусты на углу, окружавшие беседку.
— Мазила! — весело прокричала миссис Гаррисон.
Мистер Раис улыбнулся.
— Я чуть не подпрыгнул от твоего неожиданного появления. Ничего. Сейчас я его достану.
Он пошел к беседке. Через минуту оттуда донесся его голос.
— Послушай, вот удивительно! Иди взгляни, куда он закатился.
Филлис Гаррисон вошла в беседку.
— Где он? Я не вижу.
— Я тоже. Но, по-моему, здорово получилось.
Миссис Гаррисон задорно засмеялась.
— Ты моя киска, — сказал мистер Раис и крепко обнял ее.
Младший учитель в такой дыре, как Роланд-хаус, полагал мистер Раис, не должен упускать ни одной возможности развлечься.
* 1 *
Было уже без десяти два в этот чудесный летний день. Внешне все вокруг дышало покоем и даже любовью. К примеру, мисс Уотерхаус любила и была любима; миссис Гаррисон любила и полагала, что любима; даже Эми Гаррисон исподволь излучала нечто в сторону мистера Уоргрейва, что сошло бы за любовь, пронизанную здравым смыслом, хотя Эми и не совсем еще верила во взаимность. С виду казалось, что все складывается как нельзя лучше, особенно если учесть, что происходило это в начальной школе в конце самой длинной четверти. Но казалось так только с виду. Под мнимым штилем бурлили глубоководные течения. Нужна была лишь еще одна капля, чтобы они выплеснулись наружу.
И капля, как и полагается, нашлась — из-за некого Дженкинсона-старшего. Он как будто запустил громадным камнем в тихую заводь того полуденного покоя, и от этого по ней пошли кругами водовороты, один за другим, все шире и шире, пока не опрокинули и не разбили все вокруг.
Дженкинсон-старший, проболтавшись в ожидании мистера Раиса минут двадцать, возник перед учителем, когда тот уходил с теннисного корта, и сказал:
— Сэр, простите, сэр, пожалуйста, вы, наверное, уже знаете? Я не смогу сегодня играть в матче, сэр.
— Что такое? — нахмурился мистер Раис. Дженкинсон-старший был лучшим мастером биты во всей школе. Его игре в Зеленой команде можно было противопоставить объединенные усилия всех остальных игроков с битой из трех других команд. — Что случилось? Ты заболел?
— Нет, сэр.
— Тогда в чем дело? Если это из-за заведующей хозяйством…
— О нет, сэр, это не из-за хозяйки, сэр. Эго из-за мистера Паркера, сэр. Он меня не выпустил, сэр.
— Как! — взревел мистер Раис.
С благоговейным ужасом Дженкинсон-старший стал объяснять. Утром мистер Паркер заявил, что его экзаменационный перевод из Вергилия — позор для класса, позор для школы, позор для всех начальных школ Англии. И он должен отложить остальное и с полудня засесть за книги и все переделать.
— Это же кошмар, сэр. Я имею в виду, в день такою матча. Я подумал, что лучше скажу вам, сэр, чтобы вы не удивлялись, почему меня нет.
— Иди и переоденься, Дженкинсон, — велел мистер Раис сквозь зубы. — С мистером Паркером я поговорю сам.
— Да, сэр, спасибо, сэр! — с восторгом взвизгнул Дженкинсон, очень рассчитывавший на такой поворот дела, и бросился раззванивать радостную весть, что старый Силач разъярился не на шутку и сейчас разнесет старика Пшика в пух и прах.
Мистер Раис направился в учительскую. Каждый его шаг выдавал такую ярость, что, завидев его, мистер Дафф пугливо скрылся за "Дэйли экспресс" и оставался там до конца разговора.
