Некоторое время они ехали молча. «Фольксваген» миновал Вибаутстраат и Принс-Бернардплейн и теперь направлялся на Берлагербрюг. Потом они покатили по левому берегу Амстела, ставив позади район ужасающих халуп, мало похожих на человеческое жилье, и портивших пейзаж на берегу прекрасной чистой реки. После сильных дождей вода в реке поднялась и залила набережную, легкий ветерок покрывал ее мелкой рябью.
Де Кок снова сел прямо.
— Он же сейчас дома! — воскликнул инспектор.
Фледдер понял, о ком речь, и молча кивнул.
— После того как я поговорил с Беном Креюгером по поводу его расследования, — сказал он, — я позвонил в его контору. Мне сказали, что он дома, на Амстеле.
— Ты назвался, сообщил, что ты следователь?
Молодой человек помотал головой.
— Нет, мне показалось, что лучше этого не делать в данном случае. Я заявил, что я, Фледдер — директор большого Баварского торгового объединения в Роттердаме.
Де Кок усмехнулся.
— А такое в действительности существует?
Фледдер рассмеялся.
— Почем я знаю? Назвал какой-то адрес наугад, и это, судя по всему, произвело впечатление, — я тут же получил необходимую информацию и даже узнал номер телефона, по которому можно связаться с господином Бернардом.
Де Кок с нескрываемым восхищением посмотрел на него.
— Мне думается, что ты должен согласиться на повышение в должности.
Фледдер решительно замотал головой.
— И не подумаю.
Он припарковал свой «фольксваген» на узенькой дорожке, после чего оба вышли из машины и дальше пошли пешком.
Ветер усилился, но дождь все так же сеялся из серой пелены облаков. Де Кок поднял воротник плаща и поглубже надвинул на лоб шляпу. Он медленно перешел через мостовую, остановился на полоске травы у самой кромки берега и с интересом стал наблюдать за баржей, груженной песком, которая, оставляя за собой пенный след, шла вверх по течению. Его, потомка рыбацкого рода, всегда притягивала к себе река и жизнь на этой реке.
Фледдер подошел и остановился рядом.
— Ну что, сердце старого жителя Урка радуется?
Де Кок кивнул.
— Мой дед много лет ходил на деревянном одномачтовом рыболовном суденышке по Зейдерзее, зажав и ногами и руками тяжелый штурвал и громкими песнями славя господа бога. — Де Кок немного помолчал. — Мой дед, истинно верующий, строго соблюдал заветы священного писания и был церковным старостой. Был он очень веселый малый, страстно любил море и умер от досады, когда в тридцать втором году залив перекрыли дамбой.
Седой инспектор еще раз полюбовался на пенный след баржи с песком и, резко повернувшись, пошел на другую сторону набережной.
Фледдер не отставал от него ни на шаг.
Дом по адресу: Амстел, 1317 оказался очаровательной виллой из темного кирпича в стиле тридцатых годов, с высокой крышей, массивной входной дверью с цветным стеклом, спрятанной в неглубокой нише под навесом.
Де Кок позвонил.
Прошло несколько минут, прежде чем им открыл дверь высокий худощавый мужчина в голубых джинсах и сером свитере.
Узкое лицо с выступающими скулами и светло-зелеными глазами. Он подозрительно смотрел на мужчин, стоящих перед ним.
Де Кок вежливо поклонился.
— Вы… вы господин Рихард Бернард?
Мужчина едва заметно кивнул.
Инспектор изобразил любезнейшую улыбку.
— Мое имя де Кок… Ко-о-ок! — произнес он со всем дружелюбием, на какое был способен. Потом кивнул на Фледдера, представил его: — Это мой молодой коллега, Фледдер. Мы следователи полицейского управления, что находится на улице Вармусстраат.
— Следователи?
— Да.
Рихард Бернард наморщил лоб.
— Чем могу быть вам полезен?
— Мы хотели бы поговорить с вами относительно алиби.
