Фледдер подошел к своему столу, взял стул и уселся рядом с де Коком.
— Рассказ Луизы де Колиньи убедил меня, что существует некая связь между убийством в Энкхойзене и преступлением, совершенным сегодня утром на амстердамском Центральном вокзале.
— Все детали и сам способ убийства действительно совпадают, — согласился де Кок. — Стелла Бернард тоже была задушена и брошена абсолютно нагой в вагоне первого класса. Ну и что же из этого следует?
Фледдер задумался.
— В том и другом случае один и тот же почерк. Анонимный звонок по телефону. Убийца предупреждает Луизу де Колиньи: «Ты — моя следующая жертва» и заявляет, что несет ответственность за первое убийство!
Де Кок прикусил губу.
— Что верно, то верно, — задумчиво произнес он. — Мне только трудно поверить заявлению Луизы де Колиньи, что убийца ошиблась сегодня утром.
— Но ведь подобная ошибка не исключена?
Де Кок потер затылок.
— Луиза де Колиньи утверждает, что эти анонимные телефонные звонки раздаются у нее в течение двух лет. Это значит, что убийца сразу же после смерти Стеллы Бернард избрала Луизу де Колиньи своей следующей жертвой.
— И что же?
Де Кок поднял указательный палец.
— Тут меня особенно занимает одна проблема… Что определяет выбор убийцы? Почему именно Луиза де Колиньи должна стать следующей жертвой? — старый инспектор усмехнулся. — Два года готовиться… целых два года угрожать своей будущей жертве… и в конце концов допустить такую промашку! Очень сомнительно. К тому же эти женщины совсем не похожи друг на друга. Женщина, найденная на Центральном вокзале, яркая блондинка, а Луиза де Колиньи — шатенка.
Фледдер пожал плечами.
— Луиза де Колиньи могла выкрасить волосы в любой цвет… а прежде, возможно, была блондинкой.
Де Кок вздохнул.
— Надо бы спросить ее об этом.
Фледдер внимательно посмотрел на него.
— Смотрю я на вас и вижу, что вы совершенно не верите в эту ошибку.
— Рад бы поверить, но что-то меня настораживает.
Фледдер наклонился к инспектору, на его розовом лице засветилась лукавая улыбка.
— Мне кажется странным, что Луиза де Колиньи ездит каждое утро этим поездом и тоже в купе первого класса.
— Действительно странное совпадение. — Де Кок, поджав губы, вздернул подбородок. — Такое странное, Дик, что у меня прямо ум за разум заходит.
Молодой инспектор улыбнулся.
— Ну что же, пока мы вынуждены придерживаться версии, что здесь действительно совершена ошибка?
В дверь снова постучали. Фледдер крикнул, поднимаясь со стула:
— Войдите.
В дверях показался статный господин в длинном зеленом макинтоше с погончиками. Войдя, он снял мокрую шляпу, с которой тут же натекла на пол крошечная лужица. Господин, отличавшийся замедленными движениями, направился к де Коку, но, не дойдя до его стола, остановился и склонился в низком поклоне.
— К кому я могу обратиться?
Де Кок взял стул, с которого встал Фледдер и подал его посетителю.
— Садитесь, — любезно предложил он. — На улице, как я вижу, все еще идет дождь?
Господин кивнул, но продолжать эту тему не стал.
— Меня зовут Жан де Турне, — произнес он резким и хриплым голосом. — Вы занимаетесь делом об убийстве молодой женщины на Центральном вокзале?
Де Кок не спешил отвечать, ему не понравился вызывающий тон посетителя. Что-то удерживало его от ответа. Инспектор не сводил с него глаз, внимательно вглядываясь в лицо пришельца. На вид ему было лет сорок восемь — пятьдесят, глубоко посаженные глаза настороженно глядели из-под густых бровей. Темные волосы на висках тронула седина.
— Чем могу быть вам полезен? — спокойно поинтересовался инспектор.
Жан де Турне положил мокрую шляпу на колени.
— Сегодня утром моя дочь Сюзетта выехала поездом из Неймегена. Я ждал ее в своей конторе до обеда. Она не появилась. В вечерней газете я прочитал, что сегодня утром в поезде из Неймегена нашли в купе первого класса убитую молодую женщину.
Он помолчал.
— Боюсь, что эта молодая женщина — моя дочь.
Де Кок внимательно наблюдал за ним. Его удивил холодный тон посетителя — ни тени эмоций. Дрожащими руками инспектор вынул из ящика фотографию убитой женщины.
— Это… она?..
Едва взглянув на фотографию, мужчина молча кивнул. Его лицо стало похожим на стальную маску. Прерывающимся голосом он произнес:
