Какое-то время я перебивался в коммерческом издательстве, правя корректуры, но книги тут упорно не рождались, одни выкидыши на стадии оригинал-макета. Конечно, издательство приказало долго жить другим коммерческим издательствам. Я уже подходил к крайней черте бедности и потихоньку распродавал имущество. Единственным средством существования был дом журналистов: там иногда подворачивалась халтура у старых знакомых, например, смотаться за кого-нибудь в творческую командировку, пока сам командированный творит новую любовницу, но чаще ребята, работавшие в барах и ресторане, просили что-нибудь поднести, разгрузить машину с пивом или подежурить за кого-нибудь, кому срочно понадобилось уйти со службы. Если б Кашлин и Поглощаев знали, почему меня можно почти каждый вечер застать в домжуре, то-то бы посмеялись!
И вот неделю назад я встретил Квочкина, начальника отделения милиции. Когда-то я написал о нем три статьи и способствовал его продвижению по службе. Квочкин оказался мужиком добропамятным. Мы посидели в его кабинете, уговорили пару бутылок и, выслушав историю моего падения, Квочкин предложил мне стабильный заработок и практическое ничегонеделанье.
- Это элементарно, Ватсон, - сказал он, - если преступление не раскрыто по горячим следам, то шанс, что оно будет раскрыто потом - чистая случайность. Но и ее со счетов никто сбрасывать не собирается... А если, скажем, в установке истины заинтересованы люди состоятельные, а дело двигается туго - у милиции все руки заняты, - но двигается? Чувствуешь? тут золотое дно лежит на поверхности. Я говорю заинтересованным лицам, что милиция им вряд ли поможет, хотя и постарается изо всех сил. Но милиция сама перегружена, а вот есть на примете частный детектив с отличной школой и репутацией. Почему бы не пригласить его? Этот детектив - ты. Основные твои задачи внимательно выслушать клиента, задать десяток неглупых вопросов и взять аванс на текущие расходы. Аванс мы делим пополам. Потом ты будешь изредка звонить клиенту и передавать то, что узнает милиция. Ну как, согласен?
Под влиянием выпитого я согласился, не думая, и мы ударили по рукам. На следующий день он вызвал меня по телефону, от которого я уж думал отказываться ввиду неплатежеспособности, и поведал о "Долине царей", очень довольный собственной хитростью.
И вот я посетил Кашлина с Поглощаевым. Странно, но их история заинтересовала меня всерьез. Случается же такое с профанами! Почему бы и не попробовать? - думал я. - Времени - ешь - не хочу. Ну, не получится, так хоть с людьми новыми познакомлюсь, глядишь, и сам в этой "Долине" кем-нибудь пристроюсь. - Из телефонной будки я позвонил любовнице Шекельграббера, Марине Степановне Размахаевой, представился и напросился в гости ближе к вечеру. Потом пошел в отделение милиции, как на Голгофу. Двести долларов приятно грели карман и душу, но мысль, что с половиной сейчас придется расстаться, лишала жизненной потенции, а исчезнуть из поля зрения Квочкина выглядело бы просто глупостью: еще два десятка подобных "дел", и я - миллионер в рублях, а с учетом инфляции и везения, глядишь, мультимиллионер... и весь в рублях...
- Молодец, - похвалил Квочкин, пряча стодолларовую купюру почему-то в кобуру. - Выпьешь за упокой Шекельграббера и за мою изобретательность.
Что-то легла у меня душа к этому убийству, - сказал я. Кстати, вчера у Поглощаева тоже украли документы.
- А нам, дурак, не сообщил, - сказал Квочкин. - И чем только люди перед смертью думают!
- Может, я всерьез займусь делом?
- Да брось ты эти игры. Тут свои законы и правила, а ты в них - как свинья в апельсинах.
- Но я уже принес неизвестную тебе информацию.
- Ну представь, ввяжешься ты, чуть что - тебя загребут, спросят: какого рожна лезешь? Ты ответишь: позвоните майору Квочкину, он объяснит. - А подать сюда Квочкина! По какому праву вы, товарищ майор...
Он еще долго разыгрывал этот спектакль одного актера, и только потребность выпить заставила его прерваться.
- Зачем же я буду подводить тебя? - сказал я. Все-таки у меня удостоверение журналиста, я им всегда прикроюсь.
