Дома в почтовом ящике я нашел письмо. По-моему, это первое за последние два-три-четыре года. Вскрыл, оказалось - повестка в милицию. Сначала подумал, что это Квочкин вызывает меня таким оригинальным способом, но увидел сумму штрафа прописью. Действительно, пару месяцев назад меня забирали "за появление на улице в нетрезвом состоянии, оскорбляющем человеческое достоинство". Ну уж, дудки! Платить отделению, в котором начальник - мой подельщик, я не буду. Но все равно, спасибо. Хоть милиция обо мне вспомнила. Теперь знаю, что нужно делать, если хочешь получать письма почаще...
С утра я просмотрел список клиентов "Долины царей", который оставила Кувыркалкина. Фамилии ничего не сообщали. По ним, в лучшем случае, можно было бы составить социологический отчет о национальной клановости нуворишей. Правда, Заклепкина я в списке не обнаружил. Но с чего ему там быть? Карманом он не вышел, обворовать государство по возрасту не удалось, просил он, прямо скажем, милостыню, и договора на посмертное обслуживание с ним никто не заключал. Впрочем, сколько правды сказал мне пенсионер и сколько вранья - это еще предстояло выяснить. Поэтому я посмотрел в досье, где обитают Опрелин с Кувыркалкиной, и собрался ехать туда.
Но позвонила Размахаева. Я и не предполагал, что она встает в такую рань. Впрочем, телефон мог стоять у кровати, а разговаривать, не глядя в глаза, зиц-вдова и без телефона умела.
- Вы мне нужны, - сказала она.
- Как воздух?
- Я вас хочу нанять. Меня донимают, мне надо, чтобы вы избавили меня от одного человека. Дело нетрудное, думаю, это он убил Шекельграббера из ревности, или с его подачи, а вы заодно убьете двух зайцев и подработаете.
- Какого Шекельграббера? - поиздевался я. - Который звал вас Мунькой?
- Ну ладно, хватит! - разозлилась она.
- Хватит, хватит, тем более половым воздержанием Шекельграббера не воскресишь, - согласился я. - Подозреваю, что речь идет о Терентьевиче.
- Правильно подозреваете. Этот идиот меня измучил, проходу не дает, а вчера потребовал, чтобы я ехала с ним в Югославию.
- Наверное, санитаркой? - предположил я. - Сейчас многие девушки так делают, но до госпиталя почему-то не доходят, застревают в баре с обнаженной грудью.
- Вы пошлый дурак! Вы - Терентьевич наоборот! - сказала она. - Вы нанимаетесь или нет?
- Как же я могу отказать девушке со стажем! А чем будете платить? Любовью?
- Нет. Я уже запятнала девичью честь нескромными поцелуями. Зачем вам такая? Вам нужна любовь чистая и светлая, как квартира после обмена или ремонта. Нечто похожее у вас уже есть, поэтому берите деньгами, - предложила она.
- Какой же нахал покрыл ваши щеки пятнами стыда? спросил я.
- Муж, - ответила она.
- Разве у вас был муж?
- Был.
- И куда он делся?
- Да куда-то делся.
- Посмотрите под кроватью или в шкафу, - посоветовал я.
- Уже смотрела.
- Значит, вы еще замужем?
- Фамилией.
- Так что ж вам бояться этого патриота? Скажите, что муж вернулся.
- Вы не знаете Терентьевича. Он не уступит дорогу, даже если муж окажется лидером боснийских хорватов и сербских патриотов. Посмотрите на синяк под глазом - и убедитесь.
- А почему бы вам не махнуть на Запад? Прекрасная возможность валять дуру с большим комфортом.
- Западный мир, безусловно, хорош, но я хочу им только пользоваться. Жить, как они, я не хочу и не буду.
- Хорошо, я подумаю насчет найма. Встретимся вечером в домжуре. Постарайтесь уйти от слежки. Второго синяка мой глаз не переживет. И не забудьте улики.
- Какие улики?
- Вы же сказали, что Шекельграббера убил Терентьевич!
- Нет у меня никаких улик. Если б были, давно б сама заставила его уехать, - и бросила трубку.
И что я за мужик такой? Ну на кой черт мне сдалась эта Размахаева? Зачем постоянно требуется общество красивых женщин и близость с ними? Для самоутверждения, что ли?..
"УАЗик" Опрелина стоял у подъезда и ждал хозяина с вечера, я тоже решил подождать, но с утра.
- Кого вы тут караулите? - спросил Опрелин, когда вышел из дома.
- Не ревнуйте напрасно, не Олю Кувыркалкину.
- А я вам зачем сдался?
- Хочу, чтобы вы подтвердили свое соучастие или опровергли.
