— И чем вам так неприятен Уилкс?
— Трудно сказать. Я всегда его недолюбливала. А когда начались эти ухаживания, антипатия превратилась в отвращение. Если честно, иногда мне кажется, у доктора — не все дома. Ведь не зря говорят: кто постоянно общается с сумасшедшими, и сам со временем сходит с ума.
— Говорить-то говорят, но не стоит преувеличивать. Мне доктор Уилкс показался не только здравомыслящим, но и очень умным человеком.
Эллен поежилась.
— А вы заметили, какие у него глаза?
— Да, согласен, взгляд — на редкость проницательный.
— Уилкс как будто видит вас насквозь. Глаза горят… А как он рассказывает о своих психах… их якобы отделяет от нормальных людей лишь едва заметная грань!
— Просто Уилкс любит свою работу.
— Почему вы его защищаете? Вы даже не знакомы толком. Уверяю вас, это сумасшедший. Он способен… на все.
— Например, убить вашего отца? Я догадываюсь, что вы мне сейчас скажете: Уилкс нарочно помог Мэджи бежать, чтобы тот прикончил судью.
— Да.
— Но это абсурд!
— Почему?
— Да потому, что псих — не самое удобное оружие. Мэджи держали в железной клетке…
— А внушение? Уилкс часто рассказывал, какой властью обладает над пациентами. Я всегда боялась…
— Что он попытается загипнотизировать вас? Ну, Эллен, это уж слишком!
— Уилкс загипнотизировал Мэджи и заставил убить моего отца.
— Но почему? Они же были закадычными друзьями.
— Доктор просил моей руки, а отец отказал ему.
— Думаете, Уилксу этого хватило, чтобы выпустить на свободу опасного маньяка? А я-то считал, что вы, Эллен, хотите поговорить со мной серьезно!
Она бросила на меня испепеляющий взгляд.
— Все понятно: раз тут нет политики, вам все до лампочки. Глупо было даже надеяться на вашу помощь.
Я пожал плечами.
— Неужели вы рассчитывали, что я приму всерьез подобные аргументы?
— Но, уверяю вас, он — безумен!
— Я так не считаю.
— Жаль, что вы не видели Уилкса после разговора с отцом! В тот вечер он катал меня на машине и пытался уговорить выйти за него замуж. Потом мы вернулись домой. Папа еще не лег, он только что проводил Джонаса Хэтфилда. Уилкс предупредил меня, что хочет поговорить с папой о нашем предполагаемом браке — он не сомневался, что рано или поздно я сдамся. Я поднялась к себе. Сначала ничего не было слышно, потом до меня донеслись довольно громкие голоса, но я не стала прислушиваться — мнение отца о планах доктора меня нисколько не интересовало. Вдруг папа воскликнул: «Да услышит меня Господь и да простит!» Больше я ничего не могла разобрать. Через некоторое время доктор Уилкс выскочил из библиотеки и начал нервно мерить шагами холл. Я тихонько прокралась на лестницу — в темноте он не мог меня заметить. Меня поразило выражение его лица. Вы знаете, обычно Уилкс — крайне сдержан. Так вот, никогда еще я не видела более страшной гримасы: здесь были и ярость, и страх, и какое-то жуткое отчаяние. Опустив плечи, он то потерянно бродил взад-вперед, то вдруг поднимал голову, сжимал кулаки, и глаза его метали молнии. Этот кошмар продолжался минут пять. Неожиданно доктор замер, посмотрел на часы и опрометью бросился прочь. — Эллен умолкла, с трудом переводя дыхание. Казалось, она вновь переживает ту тягостную сцену.
— И как, по-вашему, что это значит?
Девушка ответила вопросом на вопрос:
— Разве нормальные люди так себя ведут?
— Ну, что тут ненормального? Нельзя судить о человеке, не зная причин его поступков. Если я испачкал лицо, то умываюсь. Это нормально. Но если я с остервенением тру совершенно чистую кожу — тут уже попахивает сумасшествием. Вы меня понимаете? А я не знаю, что заставило доктора Уилкса вести себя так в тот вечер.
— Я вам рассказала все, что произошло.
— Это только ваши собственные предположения.
— Но я же говорила с отцом на следующий день!
— А почему он воспротивился этому браку?
— Считал, что Уилкс слишком стар и охотится лишь за нашими деньгами.
— Это не объясняет странного поведения доктора. Послушать вас — он вдруг почувствовал какую-то опасность. Когда вы увиделись снова?
— В воскресенье вечером. Мы сидели на террасе, а отец в библиотеке беседовал с Хэтфилдом. Уилкс сделал вид, будто занят исключительно мной, но на самом деле прислушивался к их разговору — даже несколько раз придвигал стул поближе к открытому окну.
