Убийство профессора - страница 4
Du hast – Ты, ты
Du hast mich – Задала вопрос
Du hast mich gefragt – Задала вопрос мне
Du hast mich gefragt – Задала вопрос мне
Du hast mich gefragt und ich hab' – Задала вопрос мне, а я, а я
nichts gesagt. не ответил тебе
наяривали немецкие сингеры. Ольгин iPhone на журнальном столике издавал эту какофонию, дергаясь как в лихорадке и скользя к краю.
Она успела подхватить чуть не упавший смартфон и резко ответила:
– Алло!
Она слушала собеседника, закусив губу и теребя висящий на шее кулон с аметистом в золотой оправе.
– Мою квартиру обокрали, – сообщила она растерянно. Полиция просит меня приехать как можно быстрее.
Ольга бросилась к двери.
Я впервые почувствовал симпатию к группе Rammstein.
Оставшись один, я внимательно посмотрел на листок со схемой. Она напоминала недоделанную модель молекулы, которую я изучал в средней школе, или винт вертолёта после крушения. Было ясно, что, учитывая эффективность нашей судебно-полицейской системы, мне придётся самому заняться расследованием убийства. Как говорил классик: "Спасение утопающих – дело рук самих утопающих".
Глава 2. Убитый
Я вёл свой Ford Kuga по дороге, забитой тойотами, маздами, ниссанами, шевроле. Бедные владельцы вазовской продукции, которая еще две дюжины лет назад была пределом мечтаний советских граждан, находились в стыдливом меньшинстве. Транспортные средства хаотично сновали, создавая броуновское движение, не подчиняющееся законам природы, не говоря уже о дорожных правилах.
Именно благодаря дорожному происшествию около года назад я познакомился с Ольгой. Во время разворота она пересекла сплошную линию, и её должны были лишить прав. Кто-то из знакомых посоветовал ей взять меня в качестве адвоката, я не успел моргнуть глазом, как оказался в её постели. Как она объяснила позже, ей просто хотелось побудить меня сделать всё возможное на судебном процессе. И её усилия не пропали даром. Мне удалось доказать, что дорожная разметка стерлась, и её не было видно. После того, как я подмазал, где нужно, Ольге вернули её права.
Государственная система в стране была коррумпирована до мозга костей. Компании по борьбе с коррупцией, которые время от времени запускало правительство, были заранее обречены на провал и приводили только к повышению среднего размера взяток, достигнувшего круглой суммы в 50000 рублей. По сути дела, взяточничество стало образом жизни нормальных людей.
Конечно, коррупционные схемы не сводились к примитивному взяточничеству и отличались таким же разнообразием как виды насекомых. Одну такую схему я создал вместе с Михаилом Роговым, офицером из городского управления МВД. Рогов сливал мне инсайдерскую информацию о результатах расследования в отношении моих подзащитных, а я использовал эти данные в суде и делился с ним гонорарами.
Сейчас я направлялся к ресторану Вакуум, где и должен был встретиться с Роговым.
Вывеска над входной дверью ресторана светилась:
Владелец был фанатом этой поп-группы, чья мелодичная музыка создавала приятную атмосферу, которая мне так нравилась.
Два года назад в этом уютном месте некий Иван Воронин сломал мне в драке зуб. На одном из судебных процессов мне, как обычно, удалось добиться оправдательного приговора для подзащитного, но получилось так, что доказательства его невиновности, послужили уликами, подтверждающими виновность этого самого Воронина. В результате чего он получил два года. Позднее, благодаря случайному стечению обстоятельств, мы оказались в одном месте в одно время. Драка стоила мне сломанного зуба, а Воронину – ещё двух лет заключения.
Войдя в ресторан, я внимательно осмотрелся. В это время дня он соответствовал своему названию: в полупустом зале было занято несколько столиков, и за одним из них сидел Рогов, с воодушевлением поглощавший здоровенный ростбиф.
Я сел за его стол и заказал чашку чая. Рогов начал разговор банальной фразой:
– У меня для тебя две новости, одна – хорошая, другая – плохая. С какой начать?
Я ответил таким же избитым клише:
– С хорошей.
– Сегодня на экономическом форуме министр финансов Пудрин заявил, что борьба с коррупцией – это главное зло в стране.
