Девятого января, вскоре после одиннадцати часов, темным и слякотным утром я увидела своего мертвого отца — на поезде, который отошел от Клэпэм-джанкшн в направлении Ватерлоо.
Я отвела взгляд, узнала его не сразу. Мы двигались параллельно друг другу. Когда я обернулась, поезд уже набрал скорость.
Мой разум устремился вперед, к вестибюлю вокзала Ватерлоо, к встрече, которая, как я чувствовала, неминуемо должна произойти. Поезд, на котором он ехал, был старой шестивагонной электричкой, окна почти тонированные — зимней грязью и многолетними слоями сажи, приставшей к металлу. Я задалась вопросом — откуда он ехал? Виндзор? Аскот? Понимаете, я частенько пользуюсь этой веткой, а потому уже успела изучить типы подвижного состава.
В его вагоне не горела ни одна лампа. (Всем ведь известно, что освещение в электричках нередко крадут или разбивают.) Кожа имела неприятный оттенок; глаза прятались глубоко в тени, а выражение лица было задумчивым, едва ли не угрюмым.
Наконец и нам загорелся зеленый сигнал, и мой поезд тоже покатил к Лондону, весьма торжественно. Я прикинула, что отец получит добрых семь минут форы, уж точно больше пяти.
Едва я увидела его, грустного, но сидящего, как всегда, строго прямо, в вагоне напротив, мысли вернулись к случаю, когда… к случаю, когда… Но нет. Не вернулись. Я попыталась оживить их, но не смогла припомнить. Даже на задворках своего сознания я не отыскала ни единого памятного события. Хотя, казалось бы, мы столько всего пережили. Через столько прошли вместе. Увы, никаких событий, только уверенность, что минуло некоторое количество лет.
Когда мы вышли из поезда, платформа была скользкой и так и норовила убежать из-под ног. Повсюду виднелись плакаты с предупреждениями о террористической угрозе, советы остерегаться нищих и призывы вести себя внимательнее, чтобы не споткнуться, — по-моему, оскорбительные для пассажиров: как будто кто-то спотыкается по своей воле — разве что отдельные личности, обделенные вниманием. Билеты проверял не автомат, а живой человек, и это, естественно, замедляло выход. Я начала злиться; хотелось как можно скорее во всем разобраться, что бы за этим «всем» ни скрывалось.
Мне подумалось, что отец помолодел, как если бы смерть вернула ему энное число прожитых лет. В выражении его лица при всей меланхолии ощущалась некая цель; и я не сомневалась, что свое путешествие он предпринял по делу. Именно это ощущение, а вовсе не опыт прошлых лет — опыт всегда прошлое, верно? — вынудило меня предположить, что он может задержаться ради встречи, пересечься со мной, а уж потом сесть в поезд на Бейзингстоук или, возможно, на Саутгемптон; на меня время у него безусловно найдется.
Скажу так: если вы собираетесь с кем-либо встречаться на вокзале Ватерлоо, составляйте планы заранее — и тщательно согласовывайте. Официально, в письменной форме, для дополнительной надежности. Я встала, как валун посреди бурного потока, а прочие пассажиры разбивались о мое подножие и обтекали меня со всех сторон. Куда он мог пойти? Что мог бы захотеть? (Не знала, господи помилуй, что мертвые ходят среди живых.) Выпить чашечку кофе? Изучить глянцевые обложки бестселлеров? Купить что-нибудь в аптеке — лекарство от простуды, флакон ароматического масла?
Что-то крохотное и твердое в моей груди, мое сердце, еще вдруг уменьшилось. Понятия не имею, что ему могло захотеться. Безграничные возможности, которые открывает Лондон… А если он разминется со мной и выберется в город?.. Впрочем, даже с учетом безграничных возможностей, не могу вообразить, что могло ему понадобиться.
Я принялась его искать, заглянула в книжный «У. Г. Смит» и в бутик «Коста коффи». Разум пытался вызволить из глубин памяти поводы, за которые можно зацепиться, но тщетно. Надо бы проглотить что-нибудь сладкое, стакан горячего шоколада, чтобы согреть руки, итальянскую вафлю, посыпанную какао. Но разум оставался холодным, а необходимость действовать никуда не делась.
Мне пришло в голову, что он решил махнуть на континент. Отсюда ведь отправляются поезда в Европу; и как мне тогда его догнать? Интересно, какие документы ему потребуются, обзавелся ли он деньгами? Как там с финансами, в загробном мире? У призраков свой паспортный контроль? Мне представилась вереница теневых послов, с теневыми портфелями, засунутыми в складки шелковых одеяний.
