– Вчера? – переспросил Давид Каплан.
– Ну да, вчера. Насколько я понимаю, полицейский офицер сообщил вам то, что было напечатано в газете. А вы, как сами сказали, поначалу приняли эту версию. Что же произошло после сообщения полиции?
– Мне удалось кое-что узнать о личности арестованного. Только не спрашивайте меня, каким образом. У раввина есть разные возможности.
– Да-да, я понимаю… Но мне, надеюсь, вы назовете его имя?
– Да, конечно. Потому я и пришел. Я ведь хочу попросить о помощи… Видите ли, я знаю этого человека. Более или менее знаю. И мой отец знал его. И помогал ему неоднократно… Впрочем, – рабби Давид развел руками, – чужая душа потемки. Тем не менее, личность подозреваемого…
– Так кто же это?
– Ах, да. Его зовут Дани Цедек.
Натаниэль откинулся в кресле. В глазах его появились искорки интереса.
– Дани Цедек? – пробормотал он. – Так-так-так… Не знал, что он уже на свободе. Значит, именно его полиция арестовала как возможного убийцу рабби Элиэзера?
– Вы знаете его? Тогда вам должно быть понятно, почему версия полиции вызывает у меня сомнение, – сказал рабби Давид.
– А я не понимаю, – подал вдруг голос Маркин. – Почему этот человек не мог совершить того, в чем его обвиняют?
Розовски и господин Каплан одновременно посмотрели в его сторону, потом друг на друга.
– Дани Цедек, по кличке «Пеле», – медленно произнес Натаниэль. – Известная личность. Вернее, когда-то была известной. Только Пеле, насколько я помню, мокрыми делами никогда не занимался. И потом: не представляю себе, чтобы он залез в синагогу и попытался вскрыть арон-кодеш. Он из религиозной семьи, да и сам, по-моему, без ермолки не появляется. Когда-то начинал как аферист, между прочим – блистательный аферист, следует признать. Потом занимался контрабандой наркотиков, еще кое-какими делами. Но все это – когда-то. Насколько я знаю, ныне он опустившийся, никому не нужный и плохо соображающий тип. Два года назад его посадили за мелкую кражу на рынке Кармель. Вышел полгода назад или около того.
Маркин скептически фыркнул.
– Что-то я не вижу причин, по которым этот тип не мог бы… – тут он посмотрел на посетителя, спохватился. – В общем, опустившийся тип, возможно, уже и наплевал на религиозные чувства. Если они у него и остались…
– Есть причины, – ответил Натаниэль. Господин Каплан подтверждающе кивнул. – Есть, есть. Дело даже не в том, что, как я уже сказал, Цедек – человек религиозный, да и религиозность у него своеобразная. Дело в другом. По своей комплекции Пеле, – детектив окинул оценивающим взглядом своего помощника, – по комплекции он вроде тебя, а ростом и того меньше. Рост у Пеле чуть больше полутора метров, а вес – килограммов пятьдесят. А рабби Элиэзер, да будет благословенна его память, раза в два выше и тяжелее. Это уж скорее он мог в драке так прижать Цедека, что тот бы испустил дух на месте…
– А возраст? – Маркин продолжал настаивать на своем. Сколько лет было вашему отцу, господин Каплан?
– Ему было семьдесят восемь лет, – ответил вместо Каплана-младшего Натаниэль.
Маркин выразительно развел руками – дескать, и говорить не о чем.
– Мой отец был физически очень сильным человеком, – сказал рабби Давид. – До возвращения к религии он занимался тяжелой атлетикой, даже брал призы – еще в Питере. В сорок восьмом в лагере только силой он и снискал уважение уголовников… Да и потом, после освобождения ему довелось работать грузчиком на железнодорожной станции. Он вышел в пятьдесят шестом, и никак не мог устроиться на работу. Не по причине судимости, а потому что везде нужно было работать в субботу, Так отец написал письмо лично Хрущеву: дескать, как религиозный еврей, я не могу работать по субботам и прошу помочь мне с устройством на любую должность, но позволяющую не нарушать святость субботы.
– И что? – спросил Маркин, мгновенно забывший об убийстве. – Хрущев ему ответил?
– Хрущев или не Хрущев – этого я не знаю. Но ответ пришел – в том смысле, что граждане все равны перед законом и никаких исключений быть не может. А на следующий день отца вызвал секретарь райкома и предложил работу грузчика на товарной станции. Там уже было оговорено, что по субботам его будут подменять. Оказывается, кроме письма, был еще и неофициальный звонок из Москвы – из ЦК, – мол, есть там у вас сумасшедший еврей, так Бог с ним, посодействуйте… Так отец восемь лет работал на той станции. А вечерами учил нас, детей, Торе и Талмуду… Словом, ни врасплох его захватить нельзя было, ни справиться с такой легкостью – особенно так, как сказано здесь, – рабби Давид постучал по газетной статье, – нет, такое невозможно. Возраст тут не имеет значения. Если бы не… – у рабби Давида на мгновение перекосилось лицо, но он быстро взял себя в руке. – В общем, поверьте мне, он бы дожил до ста двадцати.
