Земле воцарится, когда добрые, объединившись, уничтожат злых!»
Упаковку дама аккуратно перевязала нейлоновой сиреневой ленточкой. В данный
момент Марон Пашоат покидает отель.
Учитывая, что билеты на рейс в Сан-Хосе датированы ближайшей ночью и трезво
оценивая складывающуюся обстановку, эксперты «Службы» пришли к выводу: с этого
момента вышеуказанной парой должна заняться полиция. Но необходимо ваше согласие!»
Откуда эта острейшая боль в груди?! Почему она так долго не проходит?
– Нет! Нет!! Нет!!!
Опрометью бросился к старинному серванту, некогда приобретенному у местного
антиквара.
Как же он мог забыть?!
«Где-то здесь, – шептали бескровные губы. – Марон пароля своего аудиодневника
никогда не скрывала, небезосновательно полагаясь на мою порядочность. Но ныне
правила игры изменились. И не по моей вине».
А это что? Ах, да, пистолет! Откуда он взялся?! Ну, как же, он сам его купил всего
несколько часов тому назад у какого-то подозрительного аймара.
Как болит и кружится голова…
А вот и желанный дневник! Может, именно сейчас ТАЙНОЕ СТАНЕТ ЯВНЫМ?
XXIX
В дверь неожиданно позвонили. Странно, кто бы это мог быть? У Марон есть ключ.
Не шустрики ли из «Международной службы нравственности» сами сообщили о
происходящем в полицию, и стражи порядка уже на пороге?
Подошел к двери и, заглянув в глазок, едва не вскрикнул. На лестничной площадке
стояла Марон. Почему же она не открывает собственным ключом? Здесь явно что-то не
так…
– Крид, ты что оглох? Открывай быстрее! – услышал он нетерпеливый голос до
недавних пор, что ни говорите, любимой им супруги.
40
– Секундочку!
– Бестолковый! Во-первых, оставил свой ключ в замке изнутри. А, во-вторых, разве
не видишь: я буквально увешана покупками. Устроим скромный пикничок на дому. Уже
давненько в узком семейном кругу ничего не отмечали. Как в былые времена, помнишь?!
А захочешь, пригласим нового соседа…
Он распахнул дверь.
– Держи! – жена протянула через порог сразу несколько разнокалиберных пакетов.
Но в глаза бросился один-единственный – картонная коробка. На боку кроваво алела
надпись-приговор: «Рай на Земле воцарится, когда добрые, объединившись, уничтожат
злых!»
– Чего уставился, будто дикий мустанг на лассо? Торта никогда не видел, что ли?
– А т-ты почему не заходишь? – не то произнес, не то проблеял ставшими вдруг
непослушными губами Крид.
– В почтовом ящике что-то белеет. Вернусь, заберу. Вдруг долгожданное письмо от
мамы?
– М-м-ма… м-м-ы.. м-мы...
– Столбняк тебя поразил или дурака валяешь? – нетерпеливо пожала плечами
Марон.
И, не обращая больше внимания на мужа, засеменила к выходу. Он с ужасом
разглядывал коробку: рванет сейчас или у него еще остается несколько минут? И что
предпринять? Бежать? Звонить в полицию? Действительно, он явно сглупил, не
прислушавшись к детективам из «Службы нравственности»!
Из шокового состояния его вывел …голос Марон.
Она возвращается?! Не слишком ли быстро?
– На тебе лица нет! Я иду к докто…
Хлесткий выстрел, от которого, кажется, застонали стены, вспорол воздух. Марон
подстреленной птицей рухнула на пол. Ее вмиг застывший взгляд, казалось, немо
вопрошал: что же это со мною произошло, люди добрые?
Крид, увидев, как ярко-красное пятно предательски расползается по белой блузке, в
ужасе отпрянул в сторону. Холод смерти еще не успел исказить лица супруги, и он в
каком-то трансе отметил «Ангелы небесные, как же она красива!» Машинально подумал
как о живой, не добавив страшного слова «была».
Стукнул косточками пальцев себя по лбу: что же он медлит? Скоро сюда нагрянет
полиция, а он должен услышать хотя бы страничку из ее дневника: вдруг, если и не
простит, то хотя бы поймет, что происходило. Подходя к серванту, меланхолично
отметил: «И почему это женщины, в отличие от мужчин, так любят поверять свои
сокровенные тайны электронному батюшке?»
Застонал сквозь крепко стиснутые зубы, когда услышал родной голос. Запись
начиналась откуда-то со средины, однако ставить прибор на начало он не стал. Ибо первая
же фраза заставила буквально затаить дыхание.
– «…совершенно случайно узнала, что ты изменяешь мне с Элен. Я очень от этого
страдаю! Ты даже не представляешь как, мой милый, мой любимый Крид. Стыдно
