– Я стараюсь… Дез, еще раз спасибо, что потратила на меня целый день. Мне это очень помогло. Но у меня такое чувство, что мое меню оказалось не совсем в твоем вкусе. Ты почти ничего не съела…
– Не говори глупостей. Вчера вечером я съела более чем достаточно, – честно ответила я, с нежностью вспомнив хот-доги и жареную картошку, которые с таким удовольствием запихала в себя накануне.
Следующий звонок – Луизе Константин. На этот раз мне посчастливилось застать дамочку дома.
– Нам надо поговорить, – начала я, очень стараясь, чтобы в голосе не чувствовалось враждебности.
– Мы уже с вами говорили. И я сказала все, что знала.
– На этот раз у меня есть что сказать вам.
– Послушайте, если это по поводу Альмы и какой-то там песни, то…
– Не по поводу песни, но по поводу Альмы.
– А что такое с Альмой?
– Не стоит обсуждать это по телефону…
– Понятно… – Долгая пауза.
– Я могу подъехать сегодня вечером?
– Сегодня вечером меня не будет дома… – Еще одна долгая пауза. – Вы можете зайти завтра после полудня. Около четырех тридцати.
– Хорошо.
Только я положила трубку, как меня словно обухом по голове: Билл Мерфи! Ведь намеревалась ему позвонить еще четыре дня назад, а все тяну и тяну. Трусиха чертова…
Минут пять я сидела и злобно глазела на телефон, собираясь с духом. А через пять минут решила, что отсрочка не помешает, да и на голодный желудок такие испытания вредны для здоровья. Следующие полчаса я изо всех сил старалась не думать о предстоящем звонке (в результате, естественно, ни о чем другом думать не могла). И так извелась, что мне вдруг до чертиков захотелось поскорее разделаться с этим растреклятым звонком. Немедленно!
Судя по всему, Билл Мерфи был рад слышать мой голос. Что не особенно способствовало моей объективности (общепризнанной, к вашему сведению).
– Мне хотелось бы уточнить некоторые обстоятельства, – сказала я после краткого обмена любезностями. – Я могу заскочить к вам на работу где-нибудь во второй половине дня…
– Увы, весь день у меня занят деловыми встречами, а в четыре я должен повидаться с клиентом на Лонг-Айленде. Скажите, вам нравится итальянская?
– Итальянская? – тупо переспросила я. – Итальянская… что?
– Кухня. Итальянская кухня. На Лонг-Айленде есть замечательный ресторанчик. Если у вас нет иных планов относительно обеда, вы могли бы расспросить меня за едой.
– Простите, но у меня действительно другие планы. – Я надеялась, что сказала это твердо, но не грубо.
– А как насчет завтра?
– Завтра суббота, – напомнила я.
– Не знаю, как вы, – ответил Билл, явно забавляясь, – но я ем даже по субботам.
Неужели этот человек не может сообразить, что я пытаюсь избежать встречи с ним в публичном месте? Я выпрямилась и собрала волю в кулак. Сохраню свой профессионализм, какой бы соблазнительной ни выглядела морковка, которой помахивают перед моим носом. И заставлю этого человека побеседовать со мной в офисе. Ни о каком обеде не может быть и речи!
– В котором часу в субботу? – потрясенно услыхала я собственный голос.
Я положила трубку, преисполненная сильнейшего отвращения к себе. Надо быть полной идиоткой, чтобы допустить хотя бы мысль об обеде с Биллом Мерфи! Личный интерес к подозреваемому может стать серьезнейшей помехой в расследовании… Кроме того, неужто я настолько простодушна и глупа, чтобы заигрывать с возможным убийцей? Нет, нет и еще раз нет! Так почему же я приняла приглашение Билла Мерфи? Лучше не спрашивайте…
В субботу утром я вскочила в половине седьмого, после чего не меньше часа упорно пыталась заснуть снова. Тщетно, сон так же упорно не шел. Помучившись еще немного, в девять часов я наконец выкинула белый флаг и признала свое поражение.
После чашки кофе – больше ничего в рот не лезло – я решила, что можно начинать готовиться к предстоящему обеду. Конечно, было слишком рано, но я просто не могла придумать, чем бы еще заняться. Как впоследствии выяснилось, мне едва-едва хватило времени, чтобы привести себя в относительный порядок.
Первым делом я приняла роскошную ванну, нежилась в ней долго-долго. Затем щедро окропила себя духами, нанесла на лицо боевую раскраску и… и туг-то меня поразил первый кризис.
