— Таких не обнаружено, хотя, уж поверьте, мы искали.
— Жаль, — обронил Фостер. — Что ж, ничего не поделаешь. Тогда давайте приступим, я готов.
Коркоран нехотя поднялся, и я проворно бросила свои вещи на освободившийся стул. Затем последовала за мужчинами через арку в дальний конец гостиной, свернула направо в небольшой коридор и из него попала в просторную комнату, служившую, очевидно, кабинетом: массивный стол красного дерева, большое кожаное кресло цвета красного вина. Рядом со столом два битком набитых пакета. Бедняге Фостеру сидеть тут до утра, подумала я.
— Не принести ли сюда складные стулья, а, Уолтер? — обернулся Филдинг к партнёру. Реакции не последовало. — Впрочем, я и сам могу за ними сходить.
Вернувшись со стульями и поставив их у письменного стола, он поманил меня пальцем:
— Идём, Дез… По-моему, ни к чему тебе тут болтаться два или три часа, пока Фостер ковыряется в этих бумажках. Оглядись — хотя убей меня, но не пойму, что ты тут собираешься увидеть, — и отправляйся восвояси. Если он что-нибудь найдёт, я тебе сообщу.
— Клянёшься?
— Клянусь, — улыбнулся Филдинг.
— Сегодня?
— Сегодня. — Он озабоченно нахмурился. — Итак, с чего ты хочешь начать?
— Тебе нет нужды таскаться за мной; я ни к чему не буду прикасаться, — возмутилась я.
— Знаю. Но я отвечаю за всё, а тебя здесь вообще быть не должно. Так что сделай одолжение, будь паинькой.
Ну если уж он просит, да ещё в таких выражениях…
С Филдингом на хвосте я вернулась в холл, отметив, что люстра, хоть и красивая, не столько освещала помещение, сколько отбрасывала тени. Затем внимательно осмотрела гостиную, где единственным источником света был торшер, а много ли от него толку? В полумраке, царившем в квартире по вечерам, нетрудно обознаться и принять одну сестру за другую, что отлично укладывалось в мою версию о перепутанных жертвах, если, конечно, эта версия вообще чего-нибудь стоила.
Выяснив, как обстоят дела с освещением, я призадумалась: что бы мне ещё проверить? Похоже, Тим был прав: осмотр квартиры поможет мне как мёртвому припарки. Но ему я в этом не собиралась признаваться. Позже — возможно, но не сейчас.
Пока я здесь, устрою-ка себе экскурсию по квартире. Кухня с огромным холодильником и необъятной плитой заворожила меня. А как не позавидовать большому столу, за которым близнецы вольготно завтракали; настоящей, как в старинных домах, кладовой; столовой, которая была в полтора раза больше моей гостиной! Не говоря уж о трёх туалетных комнатах на первом этаже.
Филдинг, который с унылым видом плёлся сзади, набычился, когда я попросила проводить меня на второй этаж:
— Извини, чего тебе там понадобилось?
— Да есть кое-какие соображения, — загадочным тоном изрекла я.
— Ладно, пять минут, не больше.
На втором уровне мы сначала попали в библиотеку — прелестную комнату с деревянными панелями и книжными полками всюду, куда ни бросишь взгляд, и лишь полудюжиной книг. Рядом с библиотекой — а как же иначе! — находилась туалетная комната, справа от неё — гостевая с отдельной ванной. И наконец на противоположной стороне коридора располагались две огромные спальни, каждая с примыкающей ванной, где я обнаружила джакузи, биде, длиннющую мраморную полку для косметики и восхитительную плитку с ручной росписью.
О том, кому, принадлежала каждая из спален, я догадалась с первого взгляда.
В одной комнате стояла широченная кровать с медными спинками, покрытая сине-красной простыней и стёганым одеялом с геометрическим рисунком тех же цветов. Сочетание ярких красок повторялось в большой картине современного автора, висевшей над кроватью, и в толстом восьмиугольном ковре — красном с синей бахромой. Остальные предметы — поцарапанное трюмо и обшарпанная тумбочка — определённо подлежали замене. В этой комнате, несомненно, хозяйничала Мередит — энергичная современная девушка.
Во второй спальне я обнаружила белую кровать с балдахином, постельное белье, щедро отделанное кружевами, белые невесомые занавески на окнах и прелестный чёрный мохнатый коврик с розовыми, жёлтыми и белыми цветами. Уют, очарование, романтика — Мэри Энн собственной персоной. Уходя, я наказала себе спросить Питера, верно ли я вычислила хозяек спален. И в тот же миг увидела на стареньком комоде фотографию в резной позолоченной рамке. Я сразу узнала этот снимок: девушка в джинсах, майке и бейсболке с надписью "Нью-йоркские янки" и парень, — разумеется, Питер.
