Питер ушёл в начале первого с лишней сковородкой лазаньи, которую я ему навязала.
Не прошло и пяти минут, как за ним закрылась дверь, а я уже была готова выпороть себя. Как я могла хотя бы на миг допустить, что не доведу расследование до конца?! Питер положился на меня, и я должна из кожи вон вылезти либо сдохнуть, но своего добиться.
В пятницу я, засучив рукава, взялась за дело с другой стороны: надо же выяснить, отчего всё-таки произошёл разрыв — пусть и кратковременный — между Мередит и Ларри Шилдсом.
Начала я с Тары Уайльд, участницы спектакля "Любовь и всё прочее", не сомневаясь, что из неё гораздо быстрее, чем из кого-нибудь другого, вытяну правду. Иными словами, Тарой Уайльд было легче всего манипулировать.
Я позвонила ей из дома в половине седьмого. Нет ответа. И, неожиданно для актрисы, автоответчика также не было. Двадцать минут спустя опять набрала номер. Результат тот же. Возможно, у неё свидание. Или она всё ещё не вернулась с репетиции. В четверть восьмого я решила, что звоню в последний раз: мой желудок бунтовал, после скудного обеда во рту маковой росинки не было. На сей раз Тара взяла трубку на втором гудке.
Стоило мне представиться, как девушка насторожилась. Хорошо, когда тебя зовут Дезире Шапиро: такое имечко раз услышишь — никогда не забудешь. Учитывая обстоятельства нашей последней встречи, её холодность меня не удивила.
— Знаете, — заговорила я, постаравшись, чтобы вся моя врождённая доброта и искренность прозвучала в полную силу, — хотелось бы обсудить с вами одну маленькую деталь. Я сейчас нахожусь неподалёку от вас. Если вы ещё не ужинали, может, мы перекусим вместе и поболтаем?
Тара жила где-то в районе Западных Шестидесятых улиц, и мне до неё было ехать и ехать. Но наша встреча должна была выглядеть почти случайной, дабы вызвать у девушки как можно меньше подозрений.
Очевидно, я не сумела расположить её к себе с первого же захода. Тара попыталась от меня отделаться:
— Но тогда, в театре, я рассказала вам всё, что знаю.
— Разумеется! Но всплыли новые обстоятельства, и я надеялась, что вы прольёте на них свет. Я не задержу вас надолго, обещаю. Я нахожусь на Западной Шестьдесят седьмой у клиента, а потом у меня ещё одна встреча в десять пятнадцать, так что два часа мне просто некуда деться. Вы окажете мне огромную услугу, если согласитесь вместе поужинать. Пожалуйста. Я просто умираю с голоду и терпеть не могу ужинать одна. — Уж что-что, а последняя фраза была чистой правдой.
Тара колебалась, взвешивая все за и против. Когда она наконец раскрыла рот: "Ох, но мне…" — я поняла, что она сейчас откажется, хотя и не без сожалений, и добила девушку:
— Выбирайте ресторан на свой вкус. (Учитывая, сколько зарабатывают молодые актрисы, ради действительно вкусной еды она могла смириться даже со мной.)
— Ну… здесь, рядом есть замечательный морской ресторан. Но он довольно дорогой.
Мы договорились встретиться в десять минут девятого. По моим прикидкам, времени было в обрез, чтобы набросить пальто, выскочить на улицу, вступить в базарную свару из-за свободного такси и, перехитрив тех, чьи навыки городского жителя не столь хорошо развиты, как у меня, вовремя добраться до Вест-Сайда.
* * *
Ко «Взморью» я прибыла с опозданием в пять минут. Худенькая Тара стояла у ресторана, стуча зубами на холодном февральском ветру и кутаясь в пальто, которое было ей велико на два размера. Щеки и нос отливали ярко-розовым цветом.
— Почему вы не зашли внутрь? — воскликнула я.
— Мы так не договаривались. А вдруг вы бы туда не заглянули.
Ого, да они ещё проще, чем я думали!
За салатом из крабов я намеренно не заводила речи о расследований. Спросила, как идут репетиции. Тара сказала, что всё отлично, но премьера откладывается, потому что Люсиль Коллинз требуется как следует войти в образ. А как она сама справляется с ролью? Неплохо; правда, у неё только несколько реплик, посему сильно навредить спектаклю она не сможет. Тогда я поинтересовалась, о чем пьеса. Салат, видимо, подействовал расслабляюще, поскольку Тара выдала коммерческую тайну, с воодушевлением пересказав сюжет.
