Глава четвертая
в которой происходит множество событий, как приятных, так и не очень
Разумеется, это была немыслимая авантюра. Не столь уж и жуткая по сравнению с некоторыми другими похождениями киммерийца, имевшими место в прошлом, но, все-таки довольно опасная. Странный замок, странные люди, за стенами кипит магический туман, вытекающий из некоего неизвестного источника...
Однако Конан Канах вполне оправдано предпочитал действие бездействию — нет смысла тихонько сидеть в уголке и дожидаться, пока тебя не позовут на эшафот.
— Я с самой первой нашей встречи подозревала, что все киммерийцы во главе с тобой — опасные сумасшедшие, которых лучше бы держать под замком, — такими словами Асгерд ответила на предложение варвара. — И, боюсь, никакие лекари тебя не спасут.
— Вы, нордлинги, ничуть не лучше, — огрызнулся Конан. — Не хочешь помогать — не надо. Сам управлюсь.
— Я разве отказалась? — Асгерд нахмурилась так, словно варвар нанес ей личную обиду. — Только нехорошо это делать без разрешения Гвайнарда. Он бы не одобрил.
— Именно поэтому, советоваться с Гваем мы не будем, — решительно сказал Конан. — Иногда мне кажется, что он чересчур осторожен.
— Не осторожен, а исключительно расчетлив. Именно поэтому его отряд работает уже много лет без лишних потерь.
— А как же Торгейр, вместо которого вы взяли меня?
— Охотник погибает только по собственной глупости и неосмотрительности, — вздохнула Асгерд. — Ладно, согласна. Сейчас принесу мешок...
Девушка покинула комнату варвара, прошла по освещенному тусклыми факелами круговому коридору башни и, понадеявшись, что Гвай не запер дверь, толкнула тяжелый, из дубовых досок, притвор.
Все правильно, месьор Гвайнард Гандерландский изволит вкушать отдых. Проще говоря, тихонько сопит под обширным одеялом из беличьих шкурок. Две лампы из четырех, установленных в небольшом покое уже погасли, но и света оставшихся вполне достаточно, чтобы отыскать кожаный дорожный мешок. Вот он, лежит у изголовья.
Асгерд, умевшую ходить абсолютно бесшумно, подвела деревянная половица под ковром — доска скрипнула под весом человека и хозяин комнаты тотчас вынырнул из-под покрывала, протягивая руку у заряженному арбалету, устроенному на столике рядом. На Асгерд уставились два сонных, но внимательных светло-карих глаза предводителя ватаги.
— А, это ты, — увидев знакомое лицо Гвай снова откинулся на лежанку. — Чего бродишь среди ночи?
— Нужно одно снадобье из твоих запасов, — Асгерд сказала правду, но неполную. Некоторые утверждают, что полуправда — худший из видов лжи, однако сейчас дочь нордхеймских берегов не особо задумывалась над высокими материями. — Мне лично. Можно взять?
— Конечно, — пробурчал Гвай и опять заснул — мгновенно, как пораженный заклинанием.
Асгерд недолго постояла рядом с ложем, убедилась, что Гвай действительно спит, подняла мешок и выскользнула за дверь. Прислушалась. В замке было тихо, будто в склепе. Только снаружи, из-за ставень, доносятся невнятные шорохи и что-то вроде отдаленного собачьего взлаивания. Ночь, поглощенная туманом, идет своим чередом. Отлично, нарушим ее спокойное течение!
—Достала? — Конан жадно уставился на мешок. — Очень хорошо! Распаковывай, только аккуратно. Гвай заметит, что мы залезли в его святая святых — убьет на месте.
Вскоре на столе красовался строй глиняных, стеклянных и металлических сосудиков, самый крупный из которых был не крупнее трактирного стаканчика для крепких настоек.
Если вдуматься — этот набор склянок, бутылочек и горшочков, был вдесятеро драгоценнее всего серебряного оружия Ночной Стражи вместе взятого. Охотники пользуются не только и не столько клинками да стрелами, иногда приходится применять и старинное, почти позабытое даже крупными магическими конклавами, волшебство природы.
Склянки содержали в себе два с лишним десятка редкостных снадобий, весьма полезных в ремесле охоты на монстров. Если маг пожелает видеть ночью, как днем, он прочтет соответствующее заклинание, если того же захочет жрец, придется молить богов и приносить жертву, а вот Ночному Стражу вполне достаточно сделать глоток нужной выварки из растений с добавлением минералов, и пожалуйста — будешь видеть в темноте не хуже любого филина.
