— Это повар, — прошептал Фабиан, — в состоянии алкогольного покаяния. Третья и последняя стадия — белая горячка. Обычное дело.
— И Господь ответил мне: «Что мучает тебя, Перс?» И я сказал: «Мои грехи камнем давят мне на желудок. Я качусь вниз, говорю я, и склон жжет меня огнем!» Тогда Господь изрек: «Открой еще бутылку, Перс». И я открыл еще бутылку, и Господь поддержал меня и спас от гибели.
Повар помедлил и с немалым трудом сделал странный жест, словно писал что-то в воздухе.
— Это высечено на стене, — вопил он, — но не каждый может прочесть. Эта надпись гласит огненными буквами:
«Открой еще бутылку». Аллилуйя.
— Аллилуйя, — повторил маленький человек, который с глубоко подавленным видом сидел на ступеньках. Это был Элби Блек, разнорабочий.
— Еще два тавра вынесены из геенны, — продолжал повар, заметив Аллейна и Фабиана и дико жестикулируя. — Еще две овцы отрезаны от стада и отправлены в загоны спасения. Еще две грязные овцы, которых острижет Господь. Не собраться ль у реки?
Он и грузчик стали горланить гимн, мелодию которого кто-то наигрывал на аккордеоне внутри пристройки. Фабиан объяснил людям, что он и Аллейн хотели бы остаться наедине с поваром и Элби Блеком. Бен Вилсон, который тихо курил свою трубку и смотрел на повара с явным неодобрением, кивнул на него и произнес: «Что ж, он вполне готов». Он проводил их в пристройку, аккордеон внезапно смолк, и Аллейн оказался лицом к лицу с поваром, все еще поющим, но без прежнего подъема и несколько меланхолично.
— Кажется, безнадежен? — прошептал Аллейн, с сомнением глядя на повара.
— Или сейчас, или никогда, — возразил Фабиан. — Завтра он умрет для мира, а послезавтра нам придется его госпитализировать.
— Перс! — громко воззвал он. — Слезайте. С вами хотят поговорить.
Повар неуверенно ступил вниз со своего ящика и, словно балерина, был без промедления подхвачен Аллейном.
— Откройте шлюзы своего сочувствия, — попросил повар и позволил устроить себя на ящике.
— Мне уйти? — предложил Фабиан.
— Ни в коем случае, — живо откликнулся Аллейн. — Мне нужен свидетель.
Повар был крупный мужчина с бледными глазами, дряблым ртом и плохими зубами.
— Исповедуйтесь, — пригласил он Аллейна. — Будь ваша душа черна, как угольная яма, она станет белее снега. Что вас интересует?
— Виски, — коротко сказал Аллейн.
Повар взял его за лацканы пиджака и проникновенно заглянул ему в лицо.
— Нужен собутыльник, — сочувственно констатировал он. — Не возражаю.
— Но у меня нет виски, — продолжал Аллейн. — А у вас?
Повар скорбно качал головой и никак не мог остановиться. Глаза его наполнились слезами. От него разило пивом и чем-то еще, что Аллейн затруднился точно определить в тот момент.
— Не так-то просто его сейчас найти, — сказал Аллейн, — верно?
— Я не видел ни капли, — скорбно прошептал повар, — с тех пор как, — он утер ладонью рот и лукаво взглянул на Аллейна, — как сами знаете что стряслось.
— Когда это было?
— Эх, — произнес повар с невыразимой печалью, — зачем вспоминать? — Он искоса, довольно злобно взглянул на Фабиана, затем торжественно приложил палец к носу. Элби Блек разразился громким бессмысленным хохотом. «О, Боже!» — произнес он и спрятал лицо в ладонях. Фабиан зашел за спину повара и вопросительно указал в сторону дома.
— Может, в доме найдется что-нибудь для поправки? — предположил Аллейн. — Как вы считаете?
— Эх, — крякнул повар и снова стал трясти головой.
Аллейн вздохнул и выпустил стрелу наугад.
— Может быть, Клифф поможет? — спросил он.
— Он! — воскликнул повар и неожиданно разразился потоком непристойностей.
— А что неладно с Клиффом? — поинтересовался Аллейн.
— Спросите у него, — сказал повар, бросив яростный взгляд на Элби Блека. — Они приятели, эти двое.
— Заткнись! — заорал Элби Блек, внезапно свирепея. Он принялся изрыгать потоки грязной ругани, которым повар печально внимал. — Заткни фонтан, или я тебе башку сверну! Я тебе не говорил, чтоб ты забыл об этом? У тебя нет мозгов. — Он указал трясущимся пальцем на Аллейна. — Ты что же, не соображаешь, кто это? Хочешь, чтоб мы оба проснулись в кутузке?
Повар испустил тяжелый вздох.
