Страх – это странная штука. Как и его близкий друг, боль, страх – это жизненно важная часть набора, которым нас снабдила эволюция для того, чтобы мы выжили. Отчасти его эффективность обусловлена тем, насколько сложно его преодолеть. Если у вас кружится голова, то никакая уверенность в том, что больно не будет, не даст вам спрыгнуть с самого высокого трамплина в бассейне. Если вы боитесь пауков, то заверения в том, что «он в тысячу раз меньше тебя» и «они не кусаются», не помогут вам взять в руку эту мерзость. Знание о том, что через двадцать пять лет я врежу Майклу Девису по лицу и буду наслаждаться этим, не сняло страх столкнуться с ним в одиночку в этом тускло освещенном коридоре. Поэтому я стоял на месте с пересохшим ртом, с сильным сердцебиением и наблюдал. Какого черта он здесь забыл? Он должен быть в школе. Ушибленная челюсть не дала бы ему возможности столько пропустить.
Я ждал добрых десять минут. Казалось, что прошло около часа. Девис бродил по коридору туда-сюда, пиная консервную банку, какой-то старик открыл дверь, но Девис сердито посмотрел на него, и тот передумал жаловаться на шум, и его седая голова скрылась за дверью. Девис какое-то время продолжал пинать банку. В конце концов он подошел к двери, вокруг которой ходил, и заколотил в нее:
– Я знаю, что ты там! Я не уйду. – Он отошел, резко развернулся и вновь принялся колотить. – Я позвонил ему. Сказал, что позвоню, и позвонил. Тебе же к лучшему быть готовой и ждать его внизу, вместе со мной, когда он доберется сюда. Если он обнаружит, что ты все еще прячешься в своей норе, и этот фингал, который я тебе поставил, покажется поцелуйчиком.
Я не видел номера на двери, но очевидно, что это была квартира Миа. Я должен был вмешаться. Я должен был что-то сделать. Но вместо этого я просто стоял на месте. Ждал. Я пытался достучаться до злости, которая, как я был уверен, скрывалась где-то глубоко внутри меня. Это Девис ее ударил! И наконец-то гораздо позже, чем того требовала моя гордость, я нашел внутри себя ярость, которая была мне нужна, чтобы действовать.
Дверь пожарного выхода скрипнула, и каким-то образом Девис услышал ее даже сквозь устраиваемый им шум-гам. Он повернулся в сторону коридора и, кажется, не узнал меня. Я стоял со сжатыми кулаками и прикидывал, насколько сильно он меня побьет, прежде чем отпустит. Ярость и ужас казались мне двумя сторонами одной и той же монеты.
В этот самый момент открылась дверь Миа, и она вышла, бледная, даже без готического макияжа. У нее в руке была бита для игры в лапту, которой она ударила Девиса по обратной стороне колена. Он закричал, споткнулся и начал поворачиваться, и тут она осыпала его потоком ударов по спине. Я побежал в их сторону.
К тому моменту, как я добежал, Девис перехватил биту, хотя это и стоило ему болезненного удара по руке. Я, как смог, изобразил летящий пинок, который часто демонстрировал Элтон, и попал Девису по бедру, в результате чего он распластался по полу коридора и выронил биту. Я тоже упал, хотя и не так драматично, как Девис.
Они оба с изумлением уставились на меня: Девис с пола, постанывая и ругаясь, Миа, с широко распахнутыми глазами, со своего порога. Я встал на ноги раньше Девиса и навис над ним, задыхаясь от ярости, ужаса, возмущения и прочих даров внезапного всплеска адреналина.
– Вали на хер отсюда! – Это была не самая умная реплика. Героя, который ее выкрикнет за игрой в «Подземелья и драконы», на смех поднимут. Но Девис, видимо, принял ее всерьез, прокарабкался мимо меня и захромал к выходу. Он ни за что не убежал бы от меня одного, но, возможно, Миа его серьезно побила своей битой. Или же он боялся, что Димус вновь появится, чтобы спасти меня.
Он остановился у пожарного выхода и оглянулся. Из его рта текла кровь, половина лица все еще фиолетовая от синяка.
– Он придет. Я предупредил! – Он скорее выглядел напуганным этой перспективой, чем обрадованным.
Я топнул ногой в его сторону, и он исчез, только быстрые шаги по бетонной лестнице отдавались затухающим эхом.
– Господи. – Миа подняла свою биту.
– Э. – Я стоял на месте, чувствуя себя неловко и, несомненно, выглядя неловко. В коридоре пахло едой. Возможно, кто-то готовил залежавшуюся банку фасоли.
