Была лишь одна возможность — да и то не избежать гибели, а только отодвинуть ее — возможность крайне ничтожная: стоило попытаться или каким-то образом перекрыть воду, или спустить ее помимо сливного отверстия. Один шанс из тысячи на успех.
Но он будет бороться, даже если останется один шанс из миллиона. Даже если вообще не останется шансов. Он будет сражаться голыми руками, будет грызть зубами железо, но не позволит живьем сварить себя, как какого-нибудь карася или рака.
Артем ощупал вентиль, врезанный на середине душевой трубы. Вентиль был до предела вывернут. Артем, сдвинув на пальцы рукав куртки, попытался повернуть его. Но это было все равно что пробовать крутить рулевое колесо, вбив в его середину гвоздь.
Артем попробовал открутить гайку. Но не поддалась и она. Вентиль был старого типа, сделан из чугуна. Подвижная часть таких вентилей, изготовленная из стали, если долго находится в одном положении, ржавеет и прикипает к корпусу. Особенно на трубах с горячей водой.
Рукав куртки под рукой Артема от мощных усилий порвался. Гайка стояла как приваренная. Артем отошел от трубы, встряхивая ломившую от напряжения руку.
Часов у него не было. Но Артем умел определять время по каким-то одному ему ведомым внутренним ритмам своего организма. На вентиль у него ушло не менее пятнадцати минут. Значит, оставался час, шестьдесят минут. Через шестьдесят минут «старшина» пустит воду.
Артем лихорадочно ощупал рассекатель. Взялся за него обеими руками, нажал. И — в это трудно было поверить — душевая сетка со скрежетом сдвинулась по резьбе. Он открутил ее. Из трубы упало несколько капель.
Если бы у него сейчас была палка или просто кусок любой деревяшки! Он обточил бы ее о бетон и вогнал бы в трубку. А там уже можно было бы сражаться дальше.
Артем бросился обшаривать углы камеры. Но пол этой бетонной клетки был повсюду начисто промыт. Не обнаружилось нигде и швабры или веника.
Артем выпрямился. Оставалось максимум сорок пять минут. Все его усилия были напрасны. Он только терял время. Что же делать? Что он еще упустил, какой шанс не использовал?
Он толкнул дверь. Она на ощупь была металлической и даже не шелохнулась, не звякнула — должно быть, на ней крепилась герметичная резиновая прокладка.
Артем схватил отброшенную было насадку-рассекатель, присел, ощупывая свободной рукой края сливного отверстия. Щель между внешним диаметром трубы и полом была залита каким-то составом. Ни одной трещинки, ни одного скола. Артем постучал рассекателем. Это была формальдегидная смола.
Он изо всех сил принялся ковырять смолу насадкой и просто ногтями. После невероятных усилий ему удалось проделать довольно большое углубление. Но внизу в этом месте железобетонный пол вплотную подходил к трубе, а в микроскопическую щель между ними была залита та же смола.
Еще несколько потерянных минут!
Артем принялся отдирать верхний слой смолы дальше. Но внизу повсюду было то же самое. Щель между плитой пола и трубой здесь вряд ли превышала два-три миллиметра. Выковырять смолу из нее не было никакой возможности. Да и что бы это дало?
Артем сел на пол, привалившись к стене. Он был весь залит потом, сердце бешено билось.
Больше надежд не оставалось. Он сделал все, что мог.
В степях России, граничащих с Казахстаном, готовилось взойти солнце. Здесь, на стыке горного Урала и полупустынь, в непаханых — нет горючего — полях звенели жаворонки, свистели суслики, в раннем небе висел коршун. Жизнь природы в эти летние дни не замирала ни на час.
По степной проселочной дороге, подпрыгивая на ухабах, поднимая тучи пыли, мчался «уазик». Это был наряд, поднятый по тревоге в военном городке.
Часовые, несущие охрану химического склада, не отвечали на телефонные звонки. Молчала и рация, которая была в распоряжении старшего сержанта Васильева. К складу немедленно выехала группа из четырех рядовых и одного офицера, лейтенанта Вяльцева.
Химический склад, расположенный у подножия горы в отдалении от военного городка, был сооружен еще в советские времена. Здесь хранились новейшие разработки, запрещенные к использованию международными конвенциями. В эпоху разрядки, в эпоху Горбачева сочли, что нужда в усиленной охране склада отпала. Как оказалось, это было ошибочное решение. Оружие всегда оружие, а какое оно — огнестрельное, бактериологическое, химическое — значения не имеет. Если оно может убивать, найдутся люди, которые его используют.
