Не прекращая бежать, Лорна наклонилась, чтобы на ходу поднять камень размером с кулак.
– Стреляй! – продолжала кричать она. – Используй свой огонь! – Она была на расстоянии всего в двадцать метрах, безрассудно мчась в круг смерти. Кровь застыла в его венах.
– Да, Рейнтри, используй свой огонь! – поддел один из Ансара, зная, что тот этого не сделает. Затем мужчина повернулся и выстрелил болтом в Лорну.
Он промахнулся, недостаточно выждав, чтобы предвосхитить ее скорость. Она издала яростный звук и швырнула в него камень, заставив его резко отклониться.
– Дилетантка, – пробормотал Данте, выстреливая в ублюдка – вернее, пытаясь выстрелить. Он слишком устал, оставшейся у него энергии было недостаточно.
Ансаровские шакалы, кружа, приближались, усмехаясь, наслаждаясь его беспомощностью и ожидая, когда восстановится их собственная энергия. Они истратили гораздо меньше его, их восстановление займет не больше секунды.
– Соединись со мной! – закричала Лорна. – Соединись со мной!
Его сердце едва не остановилось. Она знала, что это сделает с ней, знала агонию…
Времени для осторожной подготовки, для медленного слияния умов и энергий не было. Времени едва хватило на то, чтобы пробить дорогу в ее разум и подключиться к глубокой заводи ее силы. Она насытила его, как вода, залившая долину после крушения дамбы, наводнив энергией, которая одновременно выстреливала болтами с обеих его рук. Оставаясь связанными с ним, и Мерси, и Гидеон почувствовали гигантскую волну и тоже насытились ей.
Данте яростно выстреливал болт за болтом. Слезы жгли глаза, но ни одна не скатилась, влажность испарялась под действием пробегающей сквозь него энергии. Лорна! Он видел, что она неподвижно лежит на земле, но ее сила все еще вливалась в него, как будто ей не было предела. Ему больше не требовалось время для восстановления, энергия появлялась незамедлительно, слетая с кончиков пальцев раскаленными добела волнами.
Столкнувшись со смертельной машиной, в которую он превратился, Ансара отступили, удалившись, чтобы перегруппироваться. Разорвав связь с ее разумом, Данте бросился туда, где она лежала, неподвижная, с белым, как бумага, лицом. Вокруг нее всюду лежали тела – доказательство, как близко подошли Ансара. Они несомненно убили бы ее, если бы не приняли уже за мертвую.
Если только он не сделал эту работу за них, подумал Данте, внутренне содрогаясь от дикой боли. Он рухнул на колени рядом с ней, схватив ее в объятия.
– Лорна!
Она сумела немного приоткрыть глаза, затем веки снова опустились, как будто у нее не осталось сил держать их открытыми.
* * *
Он иссушил ее, превратил разум в мешанину. В прошлый раз она оправилась, но выздоровеет ли в этот? Мерси и Гидеон, не зная, что делают, тоже выкачивали из нее силу. Он не мог предсказать, какой эффект это окажет на ее мозг.
Данте огляделся в поисках помощи. Ансара отступали. Он чувствовал себя оцепеневшим, неспособным осознавать ничего из того, что происходило вокруг. Он нуждался в Мерси. Если кто и может излечить Лорну, то только она.
Лорна дернулась в его объятиях, барабаня по нему слабой ладонью, и он понял, что слишком крепко прижал ее к своей груди. Его сердце подпрыгнуло, едва не задушив его. Он нежно уложил ее спиной на землю, надеясь на чудо, видя, как она сглотнула и несколько раз попыталась заговорить.
– Ты в порядке? – спросил он, но она не отвечала.
Он поднял ее руку и прижал к своей щеке, желая, чтобы Лорна заговорила. Если он услышит ее голос, то поймет, что ее разум оправляется.
– Лорна, ты знаешь, кто я?
Она, сглотнув, кивнула.
– Можешь говорить?
Она, подобно полицейскому на дороге, подняла руку, прося сбавить обороты и прекратить забрасывать ее вопросами. Медленно, старательно, она повернулась на бок и попыталась сесть. Он молча поддерживал ее, не давая упасть и следя за ее усилиями. Наконец она села, опустив голову и глубоко дыша. Поглаживая ее по спине и рукам, он снова спросил:
– Ты можешь говорить?
Она моргнула, затем кивнула, движение вышло таким тяжелым, будто ее голова весила килограммов двадцать.
Думать, что можешь, и действительно делать это, две разные вещи. Он ждал ее ответа, единственного слова, чего угодно, но она молчала.
