– Папины очки?
– Ну, понимаете, предвзято. Смотреть на своих детей сквозь «папины очки».
– А-а, понятно.
– Такой Пейдж и была, по словам соседки по общежитию, а не как я ее видел. Вы уже поговорили с парнем из тату-салона?
– Дэмиен Горс. Сначала закончите вы, Саймон. Есть еще что-нибудь, что, по-вашему, я должна знать?
– Кое-что действительно странное о детстве Аарона. Или, по крайней мере, о его происхождении.
– Расскажите мне.
И Саймон пересказал ей историю, поведанную ему Энид, про Аарона и про байку Уайли насчет его погибшей матери-итальянки. Когда он закончил, в трубке повисло молчание. Потом он услышал, как она что-то набирает на клавиатуре.
– Елена?
– Пытаюсь погуглить фотографии Аарона и его отца.
– Зачем?
Пауза.
– Что-то ничего нет. Ага, вижу несколько фоток отца возле гостиницы. Уайли.
– Но зачем, что случилось?
– Наверное, это прозвучит странно…
– Но?
– Но вы видели и Аарона, и Уайли в лицо.
– Да.
– Как вы думаете, они отец и сын? Я имею в виду, биологические.
– Нет, – не задумываясь, ответил Саймон. – То есть… послушайте, я не знаю. Там что-то не так. А что?
– Может, и ничего.
– Но все-таки?
– Генри Торп был усыновлен, – сказала Елена. – Дэмиен Горс тоже.
Саймона пробрал озноб, но все же он произнес:
– Что за бред.
– Знаю.
– Пейдж никто не удочерял, она мне родная дочь.
– И это знаю.
– Елена…
– Да?
– Что вам сказал Дэмиен Горс?
– Ничего не сказал, Саймон. Горс мертв. Его тоже убили.
Эш всегда старался быть готовым ко всему.
В машине имелось еще по комплекту одежды для них обоих. Они ухитрились переодеться на ходу и выбросить прежнюю одежду в контейнер для малоимущих за магазином здорового питания перед самой границей штата Нью-Йорк. Потом Ди Ди надела бейсболку, забежала в аптеку и купила там десять предметов, хотя реально ей нужны были только два: краска для волос и ножницы.
Он все это время оставался в машине.
Здесь везде были камеры видеонаблюдения. Поэтому пусть снимают отдельно женщину и отдельно мужчину. Надо сбить их с толку. И нельзя долго торчать на одном месте.
Ди Ди хотела перекраситься прямо в аптечном туалете. Но Эш сказал, что это была бы большая ошибка.
Главное – не стоять на месте, двигаться дальше. Ничего не давать, за что можно зацепиться.
Они проехали еще десять миль и нашли какую-то древнюю бензоколонку, Эш сразу заметил, что камер видеонаблюдения здесь нет. Ди Ди в бейсболке направилась в туалет. Новенькими ножницами она отрезала свою длинную светлую косу, обкорнала волосы покороче, все спустила в унитаз. Короткие локоны она перекрасила в неброский золотисто-каштановый цвет и снова надела бейсболку.
Эш говорил ей: «Всегда ходи, опустив голову. Камеры снимают сверху. Всегда. Поэтому надевай кепку с длинным козырьком и смотри в землю. Солнечные очки тоже иногда хорошо работают, но это смотря какая погода. Если солнца нет, они только привлекают внимание».
– Ну, это уже перебор, – сказала Ди Ди.
– Возможно.
Ди Ди не спорила – если бы у нее действительно были возражения, она бы за словом в карман не полезла.
Как только они вернулись на шоссе, Ди Ди сняла бейсболку и провела рукой по волосам.
– Ну, как тебе?
Он рискнул посмотреть, и сердце его сжалось.
Ди Ди подтянула коленки к груди и уснула на переднем сиденье рядом с ним. Эш то и дело поглядывал на нее. Остановившись на красный свет, он достал с заднего сиденья рубашку, скатал ее и подложил между ее головой и дверцей для удобства и чтобы она ненароком не ударилась.
Через три часа Ди Ди проснулась.
– Писать хочу, – сказала она.
Эш остановил машину на следующей автомобильной стоянке. Оба надели бейсболки. Эш купил куриное филе и картошку фри на дорогу.
– Куда мы едем? – спросила Ди Ди, когда они снова выехали на шоссе.
– Неизвестно, что у копов есть на тебя.
– Эш, это не ответ на мой вопрос.
– Сама знаешь, куда едем, – сказал он.
Ди Ди промолчала.
– Это где-то недалеко от границы с Вермонтом, – сказал Эш. – Но точного места я не знаю. Так что будешь показывать, куда ехать.
– Внутрь тебя не пустят. Посторонних туда не пускают.
– Понял.
– Тем более мужчин.
Эш закатил глаза:
– Еще бы… как же иначе.
