Но вернемся к Лугарду, который понимает, что кабаку необходимо вернуть, о чем пишет в Лондон: «Ситуация критическая, тем более что я вижу совсем мало надежды на то, что сумею заставить короля вернуться, а если он не сделает этого, маленькая партия (протестантская) наших союзников постепенно улетучится и дезертирует к королю»>{38}.
Ему же не остается ничего иного, как обратиться с письмом к германским властям в Восточной Африке, в котором он просит обеспечить безопасность Мванги и вернуть его в Буганду, а также задержать у себя епископа Хирта, который, как он полагает, оказывает влияние на Мвангу и не дает ему вернуться. Сам Мванга, уверяет Лугард, «очень хочет вернуться». Англичанин выражает готовность пойти на компромисс, обещая «вернуть ему все права и прежнее влияние». В таком же духе он пишет и Мванге.
А что же Мванга, поддался на эту удочку? Поддался. Не найдя ни помощи, ни сочувствия у немцев (в отличие от Лугарда), в конце марта 1892 года он вновь оказался в Менго. Причем, по свидетельству современника, одного из Белых отцов, с тех пор «он стал похож более на пленника, чем на кабаку Буганды».
Впоследствии Мванга писал: «Я получил множество писем от капитана Лугарда и протестантов, в которых меня просили вернуться и писали, что я смогу выбрать любую религию, которая мне понравится. Но когда вернулся, все католики были изгнаны, да и мои слуги тоже. Никого не осталось, кроме меня, и протестантские вожди приходили каждый день и уговаривали стать протестантом».
Выхода не было. Мванге пришлось и стать протестантом, и подписать 11 апреля 1892 года новый договор с Лугардом, окончательно закрепивший господство компании в Буганде. С этого момента он оставался кабакой лишь номинально, у власти укрепилась покорная англичанам олигархии бами-протестантов.
Как номинальный кабака Буганды, Мванга подпишет еще многое против своей воли, в том числе договоры с Дж. Порталом и полковником Колвайлом в 1893 и 1894 годах, последовательно закреплявшие британский протекторат над Бугандой.
Вскоре после подписания договора с Лугардом кабака вынужден написать под его диктовку и подписать письмо, которое как бы подводит итог его лавированию в переписке «на высшем уровне», — письмо к королеве Виктории от 17 июня 1892 года. Что же пишет ей Мванга? Он… благодарит ее за «посылку представителей компании (читайте — Лугарда), чтобы урегулировать положение в стране», и далее умоляет ее не отзывать компанию (т. е. того же Лугарда) обратно: «Если Вы отзовете компанию, мой друг, страна моя наверняка будет разорена, в ней вспыхнет война». Лугарду нужно было такое письмо, ибо компания к тому времени обанкротилась и Лондон упорно отзывал его домой. Вот он и заставил Мвангу это написать. Мванге, боровшемуся до конца за независимость Буганды, неоднократно призывавшему всех возможных и невозможных властителей Западной Европы составить противовес Великобритании в Буганде, быть коллективными гарантами независимости его страны, пришлось в конце письма к британской королеве заявить: «Я и мои бами приняли английский флаг, как и народ Индии. Мы хотим, чтобы англичане наводили у нас порядок»>{39}. Но это еще не конец истории Мванги. И даже не конец маленького «почтового романа», прочитанного в Потсдамском архиве.
Попробуем теперь мысленно перенестись на несколько лет вперед, в 1897 год. Буганда — уже часть складывающегося британского протектората Уганда. В стране один за другим вспыхивают очаги антиколониального восстания. Ведет ожесточенную борьбу с колонизаторами Кабарега.
А Мванга? Лишенный фактической власти, долгое время вынужденный жить по чужой указке, он все же не захотел жить так до конца своих дней.
Вторник, 6 июля 1897 года. Три часа ночи, еще не рассвело. Мванга тайно бежит из своего дворца, прихватив с собой лишь семь из нескольких сот своих жен и некоторых пажей. Его путь лежит в Будду — один из очагов восстания в Буганде. Но верные колонизаторам войска приходят в Будду, и дважды — 15 и 20 августа — восставшие терпят поражение в больших сражениях.
Итак, силы Мванги разбиты, но он еще на что-то надеется и опять бежит через озеро Виктория на германскую территорию. Если в 1892 году бегство Мванги было катастрофой для англичан, то пять лет спустя они отнеслись к этому куда спокойнее: у них в запасе был трехлетний сын кабаки Дауди Чва, воспитывавшийся миссионерами в верноподданническом духе. Мванга еще был в пределах протектората, его сторонники еще не были разбиты, когда 14 августа англичане объявили кабаку низложенным, а на престол возвели его отпрыска, назначив при нем трех регентов из наиболее благонадежных вождей.
