Темпест отощал, в его глазах светился лихорадочный огонь. Митци редко выбиралась из логова, в основном, в середине дня; она ела мало и почти не охотилась, довольствуясь случайной мышью или раненой птичкой. Хотя она не относилась к грызунам, засыпающим на всю зиму, великодушная природа позволила ей воспользоваться преимуществами, созданными для грызунов. Она целыми днями не выбиралась из логова, а когда все же покидала его, то оставалась сонной, не интересующейся ни охотой, ни играми.
Темпест с приходом ночи старался отыскать поваленное дерево, под которым мог найти укрытие от холодного дождя и града. Но ветер проникал к нему через дыры и щели, трепал его за уши и забирался холодными струйками под шерсть.
Ему еще удавалось время от времени поймать крысу, пропахшую мускусом, вызывавшим отвращение. Но голод, не переставая, терзал его, и он съедал мускусную крысу целиком, со шкурой и костями. Куропатки встречались очень редко, постоянная охота на них способствовала выработке у птиц осторожности, и бедной овчарке очень редко удавалось подкрасться к ним на расстояние, необходимое для успешного броска. Во время охоты ему не хватало сотрудничества с ловкой Митци.
Из таинственных глубин леса до него иногда доносился трубный зов оленя, но, когда он увидел это животное вблизи, он постарался исчезнуть как можно незаметнее, чтобы избежать знакомства с великолепными рогами. Однажды, когда он попытался подобраться к олененку, мать-олениха атаковала его с такой яростью, что он решил больше никогда не попадаться на пути этих могучих животных.
В другой раз, когда он, сильно страдая от голода, попал в совершенно незнакомую ему часть леса, он внезапно учуял сильный запах крови. Он осторожно выбрался на прогалину и остановился в удивлении: перед ним лежал громадный убитый олень с разорванным горлом, из которого все еще вытекала кровь.
Рядом с телом убитого оленя находились два сравнительно небольших животных. У них были заостренные морды и налитые кровью глаза; согнутые дугой спины показывали готовность к прыжку, сильные узловатые лапы могли бросить вперед их тела, словно мощные пружины. Они злобно смотрели на пса.
В то же время их силуэты и их поведение странным образом внушали Темпесту доверие, хотя он никогда еще не встречал подобных животных. Он не знал, что в нем пробуждался голос крови его предков.
Неужели это были такие же собаки, как он?
Прежде Темпест не задумываясь принял бы участие в пиршестве над трупом оленя. Он и сейчас полагал, что вполне может присоединиться к хозяевам добычи. Подойдя к трупу, он лизнул кровь и оторвал кусок мяса.
Через мгновение он уже катился по земле, атакованный парой хищников.
Подобные схватки никогда не пугали его. Он даже считал их своего рода забавой. Весело залаяв, он вскочил и кинулся на одного из противников.
Но тот повел себя совсем не так, как любой пес на его месте. Он укусил Темпеста с такой яростью, что бедняге пришлось бы совсем плохо, придись укус в уязвимое место. Темпест был хорошим бойцом, но он понял, что ситуация сложилась слишком серьезная, и он отскочил в сторону. Напавшие на него животные некоторое время бросали злобные взгляды и потом снова стали медленно и угрожающе надвигаться на него.
Темпесту не нравилась такая методика сражений, но он знал, что не оставил своим противникам другого выхода. Он напряг все мышцы и молнией кинулся на врагов. Первый из них, сбитый с ног, покатился на землю, второго Темпест схватил за горло и стиснул изо всех сил челюсти. Противник вывернулся и, в свою очередь, вцепился Темпесту в глотку.
Рана причинила ему сильную боль, и привела его в бешенство. Он снова кинулся на врага, рванул его за шею и вцепился в хребет. Позвоночник хрустнул под его зубами, и противник испустил жалобный вопль, оказавшийся для него последним. Его лапы беспорядочно задергались; из глотки вырвался хрип, и он рухнул на землю.
Второй противник, увидев победу Темпеста, обратился в бегство.
Темпест принюхался к трупу врага, нашел его запах неприятным и с презрением отвернулся. Потом он подошел к оленю и впервые за много дней плотно пообедал.
