Конечно, как и все дети, она не понимала, что с ней творится. Просто хотелось родитель-ского тепла, заботы, но какой ребенок способен осознать подобное в семь лет? И Линда нашла самый простой способ привлечь к себе внимание. Прогулы, невыполненные домашние задания сыграли свою роль. А визиты к детскому психологу прояснили ситуацию. Анне и Дарену доходчиво объяснили, в чем их ошибка. И следующие полгода девочка была просто счастлива, прекратились ее нелады с учителями и одноклассниками, дело пошло на лад.
Но со временем все как-то само собой подзабылось и жизнь начала входить в привычную колею, где Линде места не было. И опять начались «выверты», как называл поведение дочери отец. На этот раз родители спохватились почти сразу. Но не прошло и трех месяцев, как история повторилась. Тогда раздраженный Дарен решил отправить дочь в пансионат в Швецию – далеко и надолго.
Линда плакала, упиралась, но ее услали. Поначалу она обижалась и выражала свой протест тем, что отказывалась возвращаться домой на каникулы. Но это, увы, не дало результатов: родители решили, что девочка нашла хороших подруг и ей с ними куда лучше, чем с младшими братьями. Тогда Линда круто поменяла стратегию: перестала подчиняться школьным наставникам, те, разумеется, известили чету Кроу, но где Америка и где Швеция. Словом, отец не смог приехать…
А потом Линда просто устала и смирилась со своим положением. Сколько можно мотать окружающим нервы, в конце концов это надоедает, если не достигаешь цели. И на смену непослушанию пришли экстремальные увлечения. Тоже своеобразный способ привлечь внимание родителей. Первым в списке был конный спорт по той простой причине, что пансионат имел своих лошадей. Отец дал необходимое согласие с радостью, решив, что у дочери появились первые взрослые интересы.
Но как только он это сделал, Линде сразу резко разонравилась верховая езда. Следующим в кампании под названием «Посмотрите на меня, я хочу свернуть себе шею!» был горнолыжный спорт. Но и тут Дарен даже не попытался отговорить дочь от очередной рискованной затеи, а прислал факсом свое согласие. Правда, на этот раз Линда увлеклась всерьез. А дальше…
Дальше она, что называется, почувствовала вкус жизни. Бороться за внимание родителей бесконечно было просто невозможно. Да и зачем? Линда приезжала на каникулы и понимала, что семья все больше тяготит ее. Последние годы учебы в пансионате она вообще почти не появлялась дома. И внешне все выглядело очень пристойно, ведь Кроу на всех светских приемах на вопросы о Линде отвечали, что дочь в престижном учебном заведении в Европе.
Но психологи не зря говорят, что проблемы, не решенные в детстве, дают о себе знать, когда человек становится старше. И Линда ощутила это в полной мере. Пансионат она закончила отлично. Родители советовали продолжить образование, но девушка не захотела, вновь ощутив острую потребность поступить наперекор им. С этого момента началась ее бурная юность.
Жизнь в родном доме обострила загнанные когда-то внутрь чувства, и Линда вновь пустилась во все тяжкие. Пострадал от этого в первую очередь престиж Швеции: глядя на поведение старшей Кроу, все знакомые зареклись отправлять туда своих детей.
А у семнадцатилетней наследницы теперь были уже совсем не детские забавы: ночные клубы, дискотеки, романы с бесконечным поклонниками. И все с той же целью, что и раньше. Однако на этот раз Дарен открестился от дочери гораздо более удобным способом: она уже немаленькая, пусть делает что хочет.
И Линда вновь осталась одна. Это сложно представить, но сколько раз, собираясь на ночь глядя гулять, она мечтала, чтобы отец запретил ей выходить из дома. Просто зашел в комнату и сказал:
– Ты никуда не пойдешь!
Воображение рисовало целые картины: вот она, Линда, красится перед зеркалом, наносит лак на волосы, слегка подкручивает ресницы специальной щеточкой, вставляет в уши сережки… и тут появляется папа. Он останавливается в дверях и строго хмурится.
– Куда-то собираешься? – Уже по его тону становится ясно, что ночная вылазка отменяется.
Но Линда до последнего надеется, что отца еще можно как-нибудь уговорить. Поэтому беспечно улыбается и, стараясь выглядеть непринужденно, заявляет:
