— Кто это они?
— Немцы, конечно.
Глухим, скрипучим голосом он медленно «выталкивал» из себя слова. Родился Семейкин в богатой религиозной семье в таежной сибирской деревне. Отец имел большое хозяйство, пасеку, занимался извозом и держал батраков. Осип — единственный наследник отцовского богатства, учился в Кузнецкой гимназии, после которой отец предполагал перевести его в Томскую духовную семинарию. Осип любил погулять, поесть, а денег, которые давал скупой отец, не хватало. Тогда он уговорил двух гимназистов, они поехали в деревню, ночью проникли на пасеку отца, разорили пять ульев, чтобы продать мед на базаре. Отец узнал «почерк» сына и немедленно примчался в город. Он застал сынка в постели искусанного пчелами. Залепив ему пару оплеух, сказал:
— Ну вот что, ты годишься служить сатане, а не господу богу. Денег от меня ты больше не получишь. Живи по своему разумению.
Перекрестившись, отец уехал. С гимназией было покончено. Осенью 1916 года Осип работал сначала переписчиком, а потом счетоводом в частной фирме, скупавшей пушнину, и смиренно ждал кончины отца. Наступившая революция развеяла мечты Осипа.
— В деревню, где жил отец, прибыл какой-то отряд анархистов, — сказал Семейкин, — дом сожгли, лошадей угнали, а хозяйство разорили.
Собрав пожитки, Осип махнул подальше от этих мест, в Томск. Там он стал советским служащим по счетной части. Не будем больше утруждать читателя биографией Семейкина. Скажем коротко. В Томске он познакомился с девушкой-москвичкой, женился и, таким образом, «по воле господа» стал жителем столицы. Жена работала медсестрой, а Семейкин бухгалтером продуктового магазина. Сначала все шло хорошо; родилась дочь и жили в достатке.
Года за два до войны в служебное помещение магазина зашел средних лет мужчина. Директора не было. Он обратился к Семейкину с просьбой достать несколько банок черной и красной икры. Семейкин понял, что имеет дело с иностранцем. За оказанную услугу тот хорошо заплатил. После этого иностранец бывал в магазине еще несколько раз и всегда щедро платил. Так Семейкин познакомился с сотрудником германского посольства, который просил называть его просто Вальтером.
— Наши встречи, — сказал Семейкин, — участились. Дважды мы были с ним в ресторане, но Вальтер считал это опасным.
Виделись они на квартире Семейкина либо за городом. Семейкин понял главное: зарплата — мелочь по сравнению с тем, что он уже получил и может еще получить от Вальтера, которого пока интересовало, каковы запасы продовольствия на складах столицы, каков ассортимент продуктов, аккуратно ли удовлетворяются заявки магазинов? Используя служебное положение, связи с райторгами и базами, Семейкин доставлял Вальтеру нужные сведения. Каждый раз Вальтер старался убедить Семейкина, что существование коммунистической России недолговечно, что его, Семейкина, счастье не здесь, а там — на Западе, в Германии, Осип Порфирьевич уверовал в лучшее будущее и решил, что надо иметь ценности. На полученные от Вальтера деньги он покупал у частных лиц золотые монеты царской чеканки, кольца и другие ювелирные изделия. На квартире появился небольшой железный сундучок с крепким и сложным замком, доступ к которому имел только он. Семейный бюджет был урезан. Жене он отдавал треть своего заработка. На эти деньги она обязана была не только покупать все необходимое для себя и дочери, но и кормить Семейкина.
— Не выдержала такой жизни моя многострадальная жена, — жаловался Семейкин, — опротивел я ей, взяла дочь, да и уехала на Урал к родственникам.
Основное предательство, как сказал Семейкин, он по заданию Вальтера совершил через год после знакомства с разведчиком.
— Все началось с газеты «Вечерняя Москва», — сказал Семейкин. — В ней появилась заметка о сотрудничестве науки с производством. В заметке сообщалось о каком-то изобретении ученого, работавшего на одном из московских заводов. Заметка вызвала интерес германского посольства. Был установлен завод, куда часто приезжал ученый. Вальтер дал задание найти подходы к заводу.
Было обещано ценное вознаграждение, и Семейкин приступил к выполнению. Он несколько дней тщательно изучал обстановку около завода, наблюдал за людьми. Рядом находился пивной ларек, куда заглядывали рабочие выпить кружку пива. Семейкин обратил внимание на то, что некоторые из них, отпив полкружки, вынимали из кармана чекушку водки и делали «ерш».