Ну разве тут устоишь? Сидро поднес гармонику ко рту, но губы у него словно окоченели, и как он ни старался, не мог выжать из нее ни звука.
— Ну какой из тебя музыкант! Отдай-ка лучше мне свою гармошку! — не успокаивалась озорница.
Девушки так и прыснули.
А Жакина выхватила у него из рук гармошку и побежала кругом сарая, словно потревоженная змейка, — мелькнула в траве и скрылась из глаз. Сидро, осмелев от злости, бросился за ней; он увлекся игрой и не прочь был наградить девчонку парой тумаков, чтоб не слишком задавалась.
— Держи ее, Рыжик, держи! Да смотри не выпускай, покуда она тебе гнездо не покажет!
Сидро бежал за ней во всю прыть, хотя его петушиный задор уже иссяк и он преследовал девушку просто забавы ради. Запыхавшись, Жакина остановилась. Сидро схватил ее за плечи.
— Будь мы с тобой здесь вдвоем, рассказал бы я тебе, девушка, одну историю…
— Ох, боюсь, запнешься на самом интересном месте. Не верю я, что ты мастак на такие дела…
Староста вышел на крыльцо покурить. Злость его разбирала. И не то чтоб ему не нравилось, что молодежь веселится, а просто он считал, что незачем с первого дня жатвы распускать батраков — потом с ними не сладишь.
Между тем Сидро, подхватив свою новую знакомку под руку, уже спускался с ней по тропинке назад.
— Экая славная парочка, — заметила одна из девушек, отчаянно крутя бедрами.
— Не говорите, прямо как голубки! Статные да ладные оба!
Сидро и Жакина мигом очутились в тесном кругу парней и девушек. На этот раз гармошка обрела свой голос, и одна мелодия сменяла другую. Народу все прибавлялось. Танцы вспыхивали один за другим праздничным фейерверком. Парней не хватало, и девушки, поспорив сперва о том, кто будет за «кавалера», танцевали друг с дружкой. Братья Арренега, пожирая девушек глазами, плели им всякий подходящий к случаю вздор и с ухватками записных ухажеров норовили половчей облапить более податливых партнерш.
Девушки из Глории держались особняком. Они столпились возле барака и всем своим видом старались показать, что к ним так просто не подступишься. Сидро, опершись на край повозки, уговаривал Жакину подыскать себе другого кавалера: не может же он зараз на гармошке играть и ногами вертеть. Его все время теребили — играй, мол, дальше, и он решил отложить разговор на потом и толком объясниться с девчонкой, а то как бы не посчитала она его за дурака неотесанного, который индюшки от воробья отличить не умеет.
Сидро заиграл вальс. Гармошка запела нежно и причудливо, словно кто-то там, внутри, подсказывал ей эти затейливые рулады. В такт музыке дружно зашаркали ноги по утрамбованной земле. И вдруг в это веселое упоение ворвался раздраженный и язвительный окрик разгневанного старосты:
— Это кто ж вам позволил? Вы что думаете, я пугало бессловесное?
Сидро, понятия не имевший о здешних порядках, продолжал играть, не замечая, что почти никто уже не танцует.
— Ты что, Рыжий, оглох? Тебе кто позволил здесь танцы устраивать? В наказание завтра будешь задарма работать… А не хочешь, так убирайся, у нас батраков хоть пруд пруди, и бездельники нам ни к чему!
Жеронимо Арренега пытался смягчить старосту: парень, ей-богу, не виноват, это они его подбили, вот девушки могут подтвердить… Да и за что наказывать-то? Неужто такой грех — повеселиться после работы?
Но тот и слушать не хотел: не положено, и баста. Вот в субботу час-другой куда ни шло, а то по ночам танцы-плясы, а днем на поле — силенка что у цыпленка. По-вашему, хозяин за это деньги платит? Нет, таких работников из артели вон.
Девушки присоединились к Жеронимо и, окружив старосту, хором стали упрашивать его не наказывать Сидро.
Атакованный со всех сторон, староста вконец рассвирепел: этот Рыжий — отпетый лодырь, и он, староста, не позволит всяким безбородым молокососам заводить тут свои порядки и перечить старшим.
Управляющий, подойдя в разгаре сцены, подумал про себя, что староста явно перегнул палку, но не стал вмешиваться — не годится срамить старосту перед рабочими. Братья Арренега удерживали Сидро, а тот, сильно заикаясь, что-то кричал старосте и все порывался замахнуться на него оглоблей, вытащенной из повозки. Но мало-помалу ярость его утихла.
