Окраина Могадишо, район Каараан
Разведцентр ВМФ Италии
— Вот оно, синьоры.
Безликий, с напряженным лицом специалист по безопасности, прилетевший из Рима вместе с контр-адмиралом Бьянкомини посветил фонариком с сильным, остронаправленным лучом в темный зев системы вентиляции и кондиционирования здания. Все они — контр-адмирал, директор, капитан Манфреди — уставились на черную коробочку размером с небольшой магнитофон, как на злобную змею или отвратительное насекомое.
— Она работает? — едва шевеля губами, спросил контр-адмирал.
— Сейчас нет, синьор — так же шепотом ответил специалист — я включил скремблер.
— Давно?
— Мы обнаружили это пятнадцать минут назад и сразу сообщили вам.
— Как вы считаете, оно могло прослушивать комнату связи?
— Мы не вскрывали и вообще не трогали устройство, синьор, но полагаю, что да. Оно слишком большое и кажется мне многоканальным. Все комнаты, в которых есть выход системы вентиляции и кондиционирования могли прослушиваться.
— Твою мать… — не сдержался директор. Он понял, что информация о том, что Паломник жив — попала к врагу.
— Давайте выйдем отсюда! — сказал контр-адмирал и все трое — поднялись на первый этаж, в холл. В здании уже никого не было кроме дежурной смены.
— Можете сходить и по малому и по большому! — обратился контр-адмирал к охраннику — мы здесь подежурим!
Охранник перевел взгляд на директора — это было правильно, сеньор моего сеньора не мой сеньор — директор Манфреди кивнул. Охранник подошел к двери, проверил заперта ли она, потом удалился вглубь здания.
— Как эта дрянь сюда попала?! — требовательно спросил контр-адмирал.
Манфреди с ужасом вспомнил. И врать было бессмысленно — Кантарелла кстати тоже должен был это помнить.
— Синьор контр-адмирал, у нас на днях вышла из строя система кондиционирования, я вынужден был пригласить специалиста по починке.
— Какого специалиста? — продолжал допытываться контр-адмирал — вы его знаете? Работали с ним раньше? Он итальянец?
— Нет, сэр — обреченно сказал Манфреди — это был новый человек. Мы работали с ним в первый раз.
— Он был итальянцем?
— Да, сэр, из местных. Его вывеска была рядом с вывеской того специалиста, с которым мы обычно работали, когда сломался кондиционер, я поехал, и…
— Как интересно… — контр-адмирал недобро улыбался — а что случилось со старым специалистом, а? Если его контора была в том месте, куда вы поехали, почему бы не пригласить именно его?
— Его убили, синьор. Я не знал этого, узнал только когда приехал. Делать было нечего, у нас шла операция особой важности, а аппаратура на такой жаре могла в любой момент выйти из строя, и поэтому…
— Когда убили старого специалиста? — перебил контр-адмирал.
— Накануне, сэр — Манфреди уже понимал что отставка, это самое меньшее, что он заслуживает — его жена была вне себя от горя. Его убили на улице, наверное, потому, что он отказался платить дань. Здесь такое часто бывает…
Все то, что произошло — имело в своем основании именно деквалификацию. И происходит она вот почему. Когда ты играешь с сильным соперником, равным тебе по силам или даже сильнее — ты и сам становишься сильнее, даже если проигрываешь. Любой спортсмен подтвердит вам это. А если ты играешь с заведомо более слабым соперником — ты и сам деквалифицируешься. Вот почему сильнейшими в мире были русская и британская разведслужбы — это были смертельные враги, и они постоянно играли друг против друга. Когда играешь на таком уровне — начинаешь шевелить мозгами, во всем видеть подвох, никому не доверять, сопоставлять факты. Специалиста, который обычно обслуживал разведцентр, непонятно с чего убили на улице, тут же рядом яркая вывеска другого специалиста, непонятно с чего вышел из строя кондиционер, когда идет операция особой важности. Русский или британский разведчик высокой квалификации — перед тем как бросаться в омут сопоставил бы факты — просто на автомате, по привычке — и пришел бы к выводу, что что-то неладно. А вот директор — привык совсем к другому уровню игры. Здесь, на северо-восточной оконечности африканского континента хитрость и расчетливость заменяла тупая, совершенно невероятная жестокость. Директор не обратил внимания на то что человека ни с того ни с сего убили на улице просто потому, что это здесь происходило постоянно. Не заплатил дань, понизил цены ниже уровня, о котором договорились, просто мешаешь в торговле соседу — тра-та-та! И проблема решена. Насилие, которое в других странах заканчивалось тюремным сроком или смертной казнью — здесь было чем-то вроде капитала, убийц, разбойников, террористов почитали в племенах и родах и каждое племя, перед тем, как связаться с другим наводило справки о том, сколько в другом племени есть людей, готовых убивать. И раздумывало над тем, стоит ли овчинка выделки. Истории о том, как вырезали целую семью, а то и целую деревню за то, что когда то у кого — то один дедушка убил другого дедушку, за то что отбирают слишком много воды из скважины, за то что перебивают торговлю, за то что увели стадо скота — передавались из уст в уста, видеозаписи казней, расправ, взрывов на дорогах переписывались с телефона на телефон, продавались на дисках и видеокассетах в любой лавке. Директор Манфреди отвык от тонкой игры, привык к грубому и нерассуждающему насилию — и стоит ли осуждать его за то, что он попался на крючок как распоследний глупый карась.
