Я пожевала губу и бросила тоскливый взгляд на стойку администратора, которая, как я теперь заметила, была совершенно новой и выглядела так, словно ею никогда не пользовались. Я не могла позволить себе быть гордой или привередливой. У меня были счета, которые нужно оплачивать и собака, которую следовало хоть иногда кормить. Кроме того, вероятно, здесь меня не собирались просить заниматься чем-то более непрезентабельным, чем соскребание жевательной резинки с нижней стороны столешниц или чистка жироуловителя[7], что я, в общем-то, регулярно и делала, подростком работая в «Дейри Фриз». Черт, я была тем, кто кидался за тряпкой «для рвоты» каждый раз, когда какого-нибудь ребенка тошнило в библиотеке. Ничто не могло быть хуже этого. Прямо сейчас что-то было лучше, чем ничего. А эта работа была хотя бы чем-то.
- Когда я могу начать?
Огибая угол здания, я не могла отделаться от мысли, что только что совершила огромную ошибку. Я не была продавцом. И уж точно не была «специализирующимся на телекоммуникациях» продавцом. Но я уже дала Сэнди свой номер социального страхования, и в моем понимании это служило точкой невозврата, выраженной в терминах этикета занятости. Сэнди даже снабдила меня папкой с информацией о «Гринфилд Студиос» и о том, как компания помогает сохранить памятные семейные воспоминания за доступную цену. Предполагалось, что я ознакомлюсь с материалами до пятницы - моего дебюта на новом рабочем месте.
Как только я свернула к зданию, у которого припарковала Большую Берту, слабый ветерок донес до меня аромат крови. Я огляделась в поисках какого-нибудь пострадавшего или любого другого источника запаха. Но аромат был застаревшим, а кровь давно остыла и запеклась.
Чем ближе я подходила к машине, тем отчетливее становился запах. Мне даже удалось различить красные разводы на капоте. Мелкой рысью я подбежала поближе и, как оказалось, лишь для того чтобы узреть, как какая-то честолюбивая душа огромными, растекшимися, кровавыми буквами небрежно накалякала «КРОВОСОСУЩАЯ ШЛЮХА» поперек Большой Берты.
- Какого черта? – в изумлении уставилась я. - Что за…
Я провела пальцами по изгибу буквы «У». Кровь оставила липкий холодный след на пальцах. Это была кровь животного, слабо отдающая душком, кровь оленя. Поежившись, я с силой оттерла пальцы о юбку, слишком потрясенная, чтобы волноваться о посаженных пятнах. Я оглядела улицу в поисках следов вандала. С таким же успехом можно было рассчитывать засечь катящееся по асфальту перекати-поле.
Шок уступил место страху, страх возмущению, возмущение растерянности. И когда я осознала, что глотаю слезы из-за того, что кто-то написал гнусности обо мне на моем же собственном автомобиле, во мне снова поднялась волна гнева. Это было мерзкой женской подлянкой. Из репертуара средней школы. Руки дрожали так сильно, что потребовалось несколько попыток, чтобы достать ключи из кармана.
И вот теперь я рассекала по городу на машине, объявляющей всем и каждому о том, что ее хозяйка - кровососущая шлюха. Будем надеяться, никто не заметит. Низко пригнувшись к рулю, я пропетляла таким количеством неприметных переулков, каким только смогла. К счастью, существовало не так много людей, которым требовалось смыть оскорбительные клеветнические надписи со своих автомобилей после десять часов вечера, так что «Авто Спа» было в моем полном распоряжении.
Пока красные разводы, кружась, стекали в канализацию отсека для мойки автомобилей, я обдумывала список людей, которые могли совершить акт вандализма над Большой Бертой. Если только Сэнди не владела какими-нибудь навыками эдакого престарелого ниндзя, то я сомневаюсь, что ей удалось бы обогнать меня на пути к машине, вымазать ее кровью, и слинять оттуда до того, как я подоспела. Это мог быть друг Уолтера? Человек, разгадавший мою тайну и настроенный вывести на чистую воду, хочу я того или нет?
Чем больше я думала об этом, тем больше падало настроение. Я была взрослой женщиной, вампиром. Предполагалось, что людям уже не удастся достать меня подобным дерьмом. К тому времени, как свежевымытая Берта свернула на дорогу к дому, я сжимала руль так сильно, что его покорежило. Теперь Большую Берту слегка заносило вправо независимо от того, в какую строну я ее направляла.
