Такова Аравийская пустыня, которая когда-то была морем, а теперь засыпана так, что следы его обнаруживаются только при рытье колодцев и прудов…»
Ученый вспомнил о каменных плитках, полученных хорезмскими купцами от живущих в пустыне кочевников и привезенных в Ургенч. Многие дивились тогда диковинным изображениям, отпечатавшимся на камне. Не удалось узнать от купцов, в каком месте найдены были эти камни.
«Подобные этим камням, внутри которых плавники рыб, мы находим и в песчаной пустыне между Джурджаном и Хорезмом. Она была когда-то озером, потому что течение Джейхуна проходило через нее в Хазарское море, мимо города, называющегося Балхан. Об этом говорил Птолемей в книге «География…», а между нами и Птолемеем около 800 лет. Джейхун тогда пересекал эту местность, которая теперь является пустыней… орошал города и селения, бывшие там вплоть до Бал-хана…»
На улице послышался конский топот. Он нарушил тишину сада, спугнул рой теснившихся в голове мыслей. Всадники остановились у калитки. Бируни поднял голову от рукописи. Сквозь зелень деревьев было видно, как по дорожке, догнав и отстранив поспешившего было слугу, к беседке приближается высокий воин.
Слышно было, как на улице запирали двери домов, замолчали и скрылись игравшие в пыли ребятишки, голоса которых издали доносились обычно и сюда, в сад.
«Боятся. Даже здесь, на родине султана, народ не любит и боится Махмуда», — подумал ученый.
Воин остановился у беседки и поклонился Бируни. Это был не простой конник, а один из военачальников султанской гвардии. По одежде ученый сразу узнал в нем хорезмийца. «Раньше за мной присылали от везира кого-нибудь из придворных, скоро пришлют простого солдата». Но ему было приятно, что посланный оказался хорезмийцем.
Одежда воина была запыленной. Не из дворца прискакал. Наверное, из загородного военного лагеря. Султан любит проводить там свой досуг. Интересно, зачем он понадобился на этот раз Махмуду.
Воин, поклонившись еще раз, сказал по-персидски:
— Наш повелитель, да продлит аллах дни его, справляется о твоем здоровье, почтенный ходжа.
— Здоров ли султан?
— Слава аллаху, здоров. Повелитель хочет видеть тебя во дворце. Повелитель хочет знать, благоприятствует ли положение звезд его военным намерениям.
Бируни недовольно поморщился и опустил голову. Снова составлять гороскоп, в силу которого верят только невежды, воображающие себя учеными, да такие, как Махмуд. Но перед султанским посланцем, даже если он и хорезмиец, нельзя показывать раздражения. Не то опять угодишь в сырую и вонючую яму.
— Передай повелителю, что его верный слуга Абу-Райхан вечером будет во дворце и надеется осчастливить себя видом повелителя.
И неожиданно, по-хорезмийски, спросил:
— Твой отец откуда родом?
Гонец казалось, не удивился вопросу. «Знает, наверное, меня», — подумал ученый.
— Из Даргана, достойный ходжа.
— Давно служишь в войсках повелителя?
— Шестой год.
Воин стоял спокойно, как будто и не собирался уходить. Тысячи таких служат сейчас Махмуду. Шесть лет назад, после разгрома хорезмшаха при Хазараспе, остатки хорезмского войска были включены в огромную разноплеменную армию султана Махмуда. Кого только не было в ней. Индусы, персы, таджики, тюрки, афганцы, представители других народностей Азии. И вот, хорезмийцы. И этот, рослый и мужественный, тоже был взят в плен при Хазараспе.
Бируни внимательно посмотрел на воина. Одежда богатая, и оружие дорогое. Очевидно, доволен и не скучает по родине.
— Давно не получал вестей из Хорезма?
— Шесть лет.
По тому как воин произнес это — лицо его, строгое, даже, пожалуй, надменное, стало простым и добрым.
Бируни понял: и этот, так же как и он сам, тоскует по родным краям. Красивы горы в Газне, но милее хорезмийцу бескрайние просторы хорезмских степей.
— Повелитель собирается в поход?
Гонец замялся. Видимо, он знал о предстоящем походе, но официально войскам о нем объявлено еще не было.
— В войсках говорят о походе в Мультан, достойный ходжа. Слышал сегодня утром.
Снова в Индию. Как бы повелителю не пришло в голову опять тащить его с собой. Опять надолго оставить книги и инструменты тащиться в султанском обозе, слышать рев слонов, видеть разграбленные селения и толпы плененных…
