Случись остановиться на ночлег в этой деревне барину, и на ту пору сапог лопнул у него на ноге, а других видно он не захватил с собой, и крушится мой барин: как-де я так покажусь в городе?.. Только увидел он вывеску нашего Михея-рукодельника, очень обрадовался, посылает к нему своего служителя:
«Пойди, говорит, я прочел на вывеске, что здесь городской сапожник живет; буде он и плох, а всеж таки авось сможет как-нибудь сапог починить, исправить; все мне явиться в городе будет меньше стыда!»
Служитель, исполняя приказание, взял и понес к Михею сапог барина.
Приходит к окну, под вывеску «эй, тетка, где тут городской сапожник живет?»
– Это я и есть! отвечает Михей, али мерку снимать?
«Нет; вот барину сапог починить надобно; сумеешь ли?»
– Вот невидаль починить, говорит Михей, да мы бывало в день по две дюжины боярских сапог делывали!. покажи-ко, что там с вашим попритчилось?
«Погляди; дырка небольшая, лопнул вишь.»
Взял Михей, глядит, точно дырка небольшая. Хм! хм! лопнул; а от чегож он лопнул?
«Кто его знает, видно товар хил.»
– Тото и есть, видно мастер-то был ни то ни сё, ни сапожник ни лапотник. Смотрел, смотрел Михей на сапог, позорил, позорил мастера, что шил его, и спрашивает, важно подбоченившись: а что вам теперь, как зачинить? что положить?.. нащечку, или нащечурочик?
«Да что там нужно, отвечал слуга; я не знаю, как по-вашему.»
– Так им-ладно; оставь сапог, приходи завтра, я как нужно все сделаю!
«Смотриж, завтра чем-свет я приду, что бы готов был; барин ждать не станет, рано утром отправится.»
– Хорошо, хорошо; не заждешься небойся; к утрему и целые могу сделать, не только с дыркой управиться.
Ушел служитель, а Михей принялся за сапог… с виду дело неважное; кажись взял лоскут кожи, обрезал кругом, наложил на дырку да и притачал как надобно!.. А всеж это дело только мастера боится, а неумелого, что несмелого, самого при этом страх возьмет!
Так и наш Михей ломал, ломал голову… кажись само посебе дело пустое сапог, а никак не придумаешь, как дыру зашить! Пустился на авось Михей; взял-проковырял качедыком по обе стороны, где лопнуло, еще по дырке порядочной, просунул туда бичеву насмоленую и давай затягивать… стянул в кучу где лопнуло, а где снова проковырял, там еще разорвал; видит Михей дело плохо, не по его разуму, струхнул, и жене не показывает, хоть той и очень хотелось бы посмотреть, как муж боярские сапоги чинит. Вот Михей расковыряв сапог, взял поскорей вару, черной смолы и ну замазывать… заклеил и дырки и бичеву, насадил лепешку вполсапога, и так отделал его, что и самому страх смотреть… Поставил под лавку и говорит жене: «смотри, завтра придут за сапогом, отдай его; скажи-мол совсем готов, и за работу погоди просить, а слушай, что служитель станет говорить; если не понравится что, скажи меня дома нет, в лес-де по дрова пошел».
Утром ранехонько стучат в окно. Жена Михея отворила. Что надобно?
«Готов сапог?»
– Вчера еще изготовлен.
«А где же хозяин сам?»
– Его дома нет, по дрова ушел.
«Подай-ко сапог!»
Как взглянул слуга на изделье, так и руки опустил… Чорт знает на что похоже… сапог не сапог, а точно дехтярная лагупка коженая!.. Поставил его противу окна на завалинку и дивуется… «Ай-да городской мастер, ай-да хват молодец!.. Видишь как сделал, и в очки не рассмотришь – где дыра была! ну уж нечего сказать! такого хвата со свечей поискать!»
А Михей на печи лежучи, услышав такие речи приветливые, вскочил и кричит служителю: врет, батюшка, она, баба-дура, жена моя, дома я!.. Всунул в окно голову, кланяется и спрашивает: а что, родимый, хорошо починил?..
Как схватит его родимый за волосы и ну таскать приговаривая: «Ах ты разбойник, что ты наделал, голова глупая!.. Вот тебе дураку, вот тебе!.. Не смей соваться не в свое дело, не смей портить чужое добро, да морочить людей своею смышленостью!.. Вот тебе!..»
Бултыхался, бултыхался Михей в окне, насилу высвободился изо всей силы и упал на пол, и тут таки похвалился, не утерпел… Вишь как, сказал, наши рвутся: инда волосы в руках остаются!
Смотрите же и вы, мои милые, не такие ль же мастерицы и ваши жены смышленые!.. Да ну, ступайте домой! увидим на деле, на что ваши глаза глядели, когда жен выбирали себе!
