А я буду лежать на диване. Только ноги мои болят, так болят мои ноги.
Иногда я забываюсь и после пробуждения пытаюсь подняться. У меня ничего не получается, и я падаю на пол. Я пытаюсь забраться обратно на диван, но руки все еще слабы. Я не зову ее на помощь, в ее состоянии лучше не нервничать по всяким мелочам.
Она случайно заходит в комнату и застает меня на полу. Она подбегает ко мне.
— Все в порядке, — говорю я.
Она садится на колени рядом со мной, обнимает меня.
— Все в порядке, — отвечает она.
Я глажу ее живот. Целую ее руки.
— Все будет хорошо, — говорит она.
Я повторяю ее слова, словно заклинание:
— Все будет хорошо.
* * *
Проходят месяцы, за ними годы.
Жизнь наполняется новыми звуками, ощущениями, запахами и прикосновениями.
Жизнь становится заполненной до краев. Расписанной заново, с чистого листа.
И кажется, что жизнь всегда была такой, она не могла и не может быть иной.
Без него, без нее, без них.
* * *
Проходит еще несколько лет.
За эти годы Баку становится еще более перенасыщенным — жителями, автомобилями, звуками, самой жизнью. Он по-прежнему пыльный и шумный. Я все еще люблю этот город, но в последнее время часто думаю о том, что мне трудно в нем находиться, город далекого детства разросся в бурлящий мегаполис, за которым мне трудно угнаться. Теперь уже во всех смыслах.
При первой же возможности — выходные или праздники — мы уезжаем на дачу, подальше от Баку и его жителей. Здесь в тени тутовника жизнь кажется совсем другой.
Мы очень любим дачу ранней осенью, когда уже не жарко, но еще не холодно.
Я сижу на веранде в старом шезлонге, держу в ногах раскрытый плед. Плед на самом деле совсем не нужен. Погода сегодня теплая, а во-вторых, им нечего укрывать — обе ноги я потерял в той аварии. Множественные переломы обеих голеней, компрессионный перелом конечностей, раздробление костей — там нечего было спасать.
Я сижу на веранде и смотрю в сад. Мой пятилетний сын пытается подступиться к стволу айвового дерева, куда закатился его мяч. Дерево усыпано желтеющими плодами, из-за которых ветки сильно накренились к земле. Еще полтора месяца — и будет у нас спелая айва.
Из дома выходит она. Держит на руках нашу дочку. Ей два с половиной года.
— Мы поели, а теперь наш папа расскажет нам сказку.
Она передает дочку мне. У нашей дочери мои глаза и мамины кудряшки. Эти кудряшки щекочут мне лицо.
Я люблю тебя. Я знаю, что тебе тяжело. Но наша жизнь не стала хуже, она просто стала другой. В этом я уверен.
Она собирается зайти в дом, но останавливается.
— Какое сегодня число? — спрашивает она.
Я смотрю на нее и почему-то улыбаюсь.
— Не знаю, не помню, — отвечаю я.
Она смотрит на меня, улыбается в ответ и заходит внутрь.
— Рассказывай сказку…
Сын достает мяч из-под ствола дерева, удар — и мяч улетает куда-то в сад.
— Жила-была маленькая красивая девочка… — начинаю я.
Я так люблю тебя, моя маленькая девочка. Даже когда тебе будет три годика, и четыре, и пять, и шесть, когда ты пойдешь в садик, а потом в школу, даже когда ты будешь совсем взрослая, все равно ты останешься моей маленькой девочкой.
— Рассказывай…
— Так вот, жила-была маленькая красивая девочка, и звали ее…
— Уля.
— Правильно, ее звали Уля. Однажды маленькая девочка гуляла по берегу моря. И в это время из воды появился большой дракон.
— Большой-большой!
— Да, большой, просто огромный. Маленькая девочка вначале очень испугалась, но тут она заметила, что у дракона добрые глаза. Она подумала, что это добрый дракон. И дракон действительно оказался добрым. Такое бывает…