— Вместо того, чтобы валить этого Кнорра с компанией, мы с ними разговоры вели! А ты, Николай, — Дегтеренко с силой ткнул пальцем в грудь Старикову. — Так вообще чуть ли не в десны с пропагандистом лобызался. Ещё чуть-чуть, и вы с ним как Брежнев с Хо́неккером взасос начали бы целоваться. Небось рад до беспамятства, что в "Немецкую кинохронику" попал? Будет о чём рассказать внукам? Как же, сам фюрер меня на экране видел!
К лицу герра лейтенанта мгновенно прилила кровь, он вскочил на ноги, яростно закричал:
— Ты что несешь? Ты что, Федя охренел совсем? Какой фюрер, какая хроника! Ты в своём уме! — Стариков схватил Дегтеренко за наплечные ремни и с силой потянул на себя. — Это ты мне говоришь! Мне? У меня оба деда воевали! Да я тебе сейчас за такие слова…
Рванувшись с места я вклинился между герром лейтенантом и пулеметчиком, навалился всем телом, на Николая, оттолкнул в сторону. Курков с несколькими солдатами облепили Дегтеренко, тесня его подальше от кипящего гневом Старикова. Остальные повскакивали с мест, не зная что делать. Кто-то из солдат зацепившись ногой за ремень лежащей на земле винтовки упал, сильно ударившись коленкой об каску. Поднялся шум, народ начал бесцельно метаться между стенками оврага.
Стариков повернул голову ко мне:
— Пройсс, что ты вцепился в меня, словно я Анджелина Джоли! Немедленно отпусти! — герр лейтенант одернул китель и громовым голосом заорал:
— Внимание! Взвод, прекратить бардак! В одну шеренгу становись!
Мы с Курковым немедленно продублировали команду. Народ перепрыгивая через разбросанную амуницию живо выбрался из оврага и выстроился на дороге. Я схватил за рукав Дегтеренко, потащил за собой и поставил в шеренгу на его место.
Стариков заложив руки за спину размеренно прохаживался вдоль строя. Герр лейтенант остановился, повернулся к нам и медленно покачиваясь на носках сапог, распорядился:
— Старший стрелок Фридрих Дихтер, ко мне!
Дегтеренко вышел из строя, встал рядом со Стариковым. Тот мрачно покосившись на Фёдора спросил:
— Угомонился?
Пулемётчик кивнул.
— Хорошо. Теперь давай спокойно поговорим. Прямо перед строем, здесь все свои, стесняться некого. Только без "фюреров " и прочей ерунды. Итак, я слушаю.
Дегтеренко тяжело вздохнул, тихим голосом сказал:
— Погорячился я немного, Коля. Прости. Но и вы меня должны понять, — Фёдор окинул взглядом неподвижно замерший строй. — Я считаю, что мы допустили серьёзную ошибку отпустив Кнорра с компанией!
Стариков усмехнулся:
— Пропагандиста не Кнорр зовут, а Кнох. "Кнорр" это такие кубики бульонные.
— Да какая на фиг разница! Хоть "Галина Бланка", всё равно надо было их валить! Мы же одни на дороге находились! А так и оружием не разжились, и грузовик от нас укатил.
Герр лейтенант задумчиво потер ладонью лоб:
— Хорошо, я понял тебя. А что же надо было делать?
Пулеметчик засопел, поднес к груди здоровенные кулачища:
— Да хоть прикладами немцев в кузове отоварить. Тесновато там, правда, но всё равно мы бы справились. Или вот, — Фёдор расстегнул пулеметный подсумок, висящий на поясе, достал длинную отвертку. — Эта штука тоже сгодится для такого дела!
Я поморщился. Надо же — отверткой! Ну просто ни в какие рамки не лезет. Прикладом еще куда ни шло. Но отверткой… Жека Дербенцев стоявший слева от меня брезгливо скривился. Ему так же, как и мне совсем не понравилась идея Феди насчет отвертки.
Вероятно похожие выражения лиц наблюдалось у всего взвода. Дегтеренко растерянно скользнул взглядом по нашим физиономиям:
— Мужики! Вы что еще не поняли, что происходит вокруг?
Курков отрицательно мотнул головой:
— Федя, да все прекрасно поняли. Герр лейтенант дал четкую картину происходящего.
Дегтеренко досадливо замахал руками:
— Я не про это! Вы понимаете, что сейчас в блокадном Ленинграде дети получают в день двести пятьдесят граммов хлеба сделанного наполовину из опилок и отрубей? Вы понимаете, что сейчас нацисты уничтожают советских людей на оккупированных территориях? Вы понимаете, что совсем скоро немецкие самолеты будут бомбить забитый беженцами Сталинград? А мы… Мы этих ублюдков отпустили… Повели себя, как трусливые шакалы!
