– Что вы сказали?
– Я сказала, что понесла от вас, Дик. И ежели вы хотите, чтобы я благополучно разрешилась от бремени, вы и пальцем меня больше не коснетесь!
Ричард растерянно глядел на нее и вдруг принялся хохотать, откинув голову.
– Клянусь крестом на Голгофе! Но ведь это же замечательно!
Теперь Ричард оглядывал ее с любопытством, словно увидев впервые. Ее каштановые волосы растрепались, платье было в беспорядке, а губы от его удара опухли и кровоточили. И вдруг он возжелал ее. Черт побери, она хороша даже и такой! И то, как она сопротивлялась, еще больше распаляло его. Однако когда он заговорил, голос его звучал ровно.
– Вы заслужили хорошую трепку, Анна, за свое упрямство и строптивость. Я мог бы поступить с вами и жестче, заточив в темницу, как когда-то старый король Генрих поступил с Элеонорой Аквитанской.
Анна искоса взглянула на него.
– Так, значит, для такого случая вы намеревались превратить Мидлхем в узницу?
Ричард огляделся, словно только сейчас заметив высокие канделябры, резные скамьи вдоль стен, ковер у подножия трона.
– Что ж, в знак признательности за то, что вы готовы так скоро подарить мне наследника, я готов просить прощения за свою невоздержанность. Меня может оправдать лишь то, что я не знал о вашем положении. Однако надеюсь, что этот случай послужит вам уроком, дабы вы не забывали клятв, которые давали перед алтарем, о послушании и верности супругу. А чтобы вы больше не сердились на меня, отдаю вам в пользование замок Мидлхем. Похоже, вам доставляет удовольствие жить в Берлоге Медведя. А теперь ступайте к себе. Я пришлю леди Харрингтон, и она поможет вам привести себя в порядок.
Он направился было к выходу из зала, но Анна окликнула его:
– Одну минуту, милорд.
– Да? – отозвался Ричард довольно нелюбезно, замедляя шаги.
Анна видела его искривленный силуэт на фоне цветного витража.
– Милорд герцог, вы так глубоко проникли в суть христианских законов, что, вероятно, не откажетесь сообщить, по какому из них намерены присвоить себе мою дочь?
Ричард повернулся и оглядел Анну. Он хотел бы отложить этот разговор до того времени, когда ее смятение и его ярость улягутся. Но если она настаивает…
– Так будет лучше для всех. Мы обязаны скрыть ваш брак с Майсгрейвом, но в таком случае положение Кэтрин при дворе становится двусмысленным. Выдав же ее за свою дочь, я в одно мгновение возведу ее в ранг, о котором можно только мечтать.
– Кэтрин была единственной наследницей рода Майсгрейвов! – воскликнула Анна. – Она благородного происхождения и, объявив ее своей воспитанницей, я могла добиться для нее достойного положения. Вы же обратили ее в бастарда.
– Но бастарда королевской крови, – высокомерно ответил Ричард. – Теперь она принадлежит к Плантагенетам. Для дочери барона из Пограничья это великое благо! Я объяснил девочке, что, признав меня отцом, она поможет сберечь добрую память о своем истинном отце.
– Мудрено же вам было уговорить восьмилетнего ребенка! Но разве то, что ее отец прославил свое имя мечом, что не плел интриг при дворе, а был известен по всей границе как гроза Чевиотских гор, – разве это ничего не значит для чести его дочери? Наш король Эдуард высоко ценил и почитал Филипа Майсгрейва, граф Нортумберленд был его кумом, а шотландцы страшились и уважали его в равной мере. И моя дочь с честью может носить имя Майсгрейв. Я не отдам ее вам, Дик Глостер!
– Поздно, леди Анна, – спокойно, но твердо остановил ее Ричард. – Я уже объявил Кэтрин своей дочерью и не думаю, что вы настолько неразумны, чтобы на всю Англию ославить своего мужа как лжеца. К тому же я сделал это из благородных побуждений.
Анна во все глаза смотрела на него.
– Но ведь вы не верите в благородство, Дик Глостер? Почему же вы пытаетесь взывать к тому, чего нет?
– Я знаю, что вы не лишены здравого смысла.
На мгновение их взгляды скрестились.
– Как вы могли? – вдруг всхлипнула Анна. – Воспользовались своей властью и лишили ребенка славного имени ее отца! Еще одна побочная ветвь в гербе Йорков. Теперь Кэтрин всю жизнь обречена носить клеймо незаконнорожденной.
Ричард невозмутимо поправил застежку плаща на груди.
